Бенефис чертовой бабушки - Валентина Андреева

– Правильно, – согласился со мной Димка. – Поймаем и скрутим в бараний рог. А пока встанем на ноги. Ты, Борис Иванович, займись с Юрой вещами, а мы тут как-нибудь договоримся. Ну-ка, милая, обними меня одной рукой за шею.

Я задумалась, осмысливая слова склонившегося надо мной мужа.

– Эт-то что еще за останки? – поинтересовался Борис, держа в руках кучку ошметков и морщась от отвращения.

– Сосиски… – равнодушно доложила я. – Газонокосильщик ел, ел, да не доел…

Ну не перекладывать же теперь вину на Деньку. Все равно Газонокосильщика не поймать, значит, и спросить не с кого.

– Наталья, помоги Ирине, без твоей помощи не встанет, – проникновенно обратился муж к Наташке, выпрямляясь и отстраняя любопытную Маринку в сторону.

– Бу сделано! – отрапортовала подруга и осторожно, словно они были хрустальными, отняла руки от руля. Ими же по очереди передвинула на выход ноги и, немного поболтав ими, медленно вылезла. Все замерли в готовности немедленно прийти ей на помощь. Пришел один Борис, швырнув остатки сосисок в сторону.

– Вот по ним оборотень нас и найдет, – попеняла мужу Наташка и, опираясь на его руку, сделала первый шаг ко мне.

Тут уж и я не выдержала – кое-как поднялась, окончательно явив себя во всей красе ободранной оборванки. Заметно посветлело. На востоке появилась розовая атласная ленточка наряда красна солнышка. Димка выдал что-то не очень понятное, но точно жалостливое. И пообещал лично перестрелять всех волков в округе. Вместе с газонокосильщиками. Я гордо закинула назад свешивающийся с плеча на грудь лоскут и попыталась объяснить, что всех – не надо. И милостиво разрешила Димке себя подхватить. Можно было считать его реабилитированным за недостойное поведение в пути.

– Да нет тут вообще никаких волков, – устало проронила Маринка, плетясь сзади.

В ответ на ее заявление со стороны леса раздался жуткий вой. Наташка взвизгнула, я осела на Димкиных руках, Маринка, помянув Всевышнего, размашисто перекрестилась. В ту же секунду деревенский покой был буквально взорван оглушительным собачьим лаем, не скоро перешедшим в простой перебрех.

– А Газонокосильщик – против! – запальчиво сообщила я, распрямляя согнутые в коленках ноги. – Слышали, как он опроверг Маринкины слова?

– Всё! – решительно заявил Борис. – Забыли всех хищников! Пора бы, в конце концов, зайти в дом.

Наташка, агагнув, мгновенно воспользовалась предложением. Я немного помедлила, размышляя, как буду выглядеть при полном электрическом освещении. Решила, что после такого показа народу едва ли удастся заснуть даже со снотворным. И скромно попросилась в баню.

– Баня еще не достроена, – вежливо сообщил Борис. – Но в доме есть водопровод. Правда, горячей воды пока нет, впрочем, включить бойлер – секундное дело. Я его уже починил. Ира, не тормози. Все вымотались.

Я очередной раз закинула отвалившийся лоскут на плечо и, поддерживаемая сзади Димкой, под острым углом градусов в тридцать вскарабкалась наверх. Маринка, бормоча себе под нос что-то про «береженого», которого «Бог бережет», закрыла дверь и даже подергала ее за ручку, проверяя надежность замка.

Прикрываемая Димкой с тыла, я успешно прошла санобработку, после которой сразу же отправилась спать. О еде и думать не хотелось. Об объяснениях – тем более. Таблетка снотворного, принятая тайком от Димки, помогла смириться с жутким рычанием, сопровождаемым лихими переборами. Оно доносилось из соседней комнаты, где, как выяснилось, почивала Светлана Никитична. Вскоре к нему добавилось легкое похрапывание Димки. Я лежала и впервые радовалась безумной «музыке» одушевленных «аудиодисков», поскольку она подтверждала, что ночной кошмар кончился. Наивная дурочка!

Утром ночное приключение выглядело довольно забавным, ибо рассматривалось через призму юмора. Не зря говорят, что у страха глаза велики. Да еще этот оранжевый цветок календулы в стопке на тумбочке. Димка постарался. Рядом записка печатными буквами: «Я на рыбалке, хоть отосплюсь. Всю ночь слушал твои сказки про оборотней и отбивался от них, как мог. Целую!»

Я и сама выглядела довольно забавно. Наташкина художественная роспись по телу йодом, в том числе, по тем местам, которые ночью не отметил хирург Ефимов, добавили мне очарования. Слава Богу, лицо не очень пострадало. Припухшая бровь и легкая синева под правым глазом делали взгляд томным, загадочным и проникновенным. Правда, для пущего эффекта следовало прикрыть ладонью левый. Воспользоваться советом подруги и «подсветить» левый глаз косметикой я не решилась. Да и кому какое дело до моего внешнего вида при запарке, связанной с подготовкой к юбилею Дамы.

Сама Светлана Никитична восседала в подаренном нами плетеном кресле на террасе и комментировала мелкие уличные сценки. Ну и зрение! Мы особо не вслушивались, но, пробегая мимо, со всем соглашались. Ясное дело: соседские куры беспризорные, собаки еще беспризорнее, ее собственный кот обязан воздержаться от тесного общения с местными шалопаями, которыми питаются блохи, а спать в этом доме юбилярша вообще больше не будет. Всю ночь за стеной мычала корова и хрюкал поросенок. Не дом, а хлев. Надо полагать, мычала я, а храпел Димка.

– Мара! Освободи от хлама и вычисти летний домик! – громогласно протрубила Дама, заметив, что никто не желает вступить с ней в прямой конфликт. – Я буду спать там.

– Хорошо, Светлана Никитична, – с готовностью отозвалась Маринка из комнаты и заела новость ложкой салата.

– Разумеется, тебе все равно, замерзну я в той халупе или просто простыну. Ждешь не дождешься, когда умру.

Маринка подавилась соленым огурцом и закашлялась. Светлана Никитична тут же отметила, что «Бог шельму метит». Наташка – вестница справедливости открыла было рот, чтобы закрыть его Даме, но продолжавшая кашлять Маринка легонько потрепала Наталью по плечу, давая понять, что вмешиваться не стоит.

– Мара, будь любезна налить мне зеленого чаю. Что-то в горле першит от твоего кашля. И надень маску. В мои годы следует избегать инфекций. Нет. Повремени с чаем. Посмотри, кто там приехал. Неужели Сашенька? Ох, ну конечно же Сашенька! Мара, ты нерасторопна!

– Мара уже на улице, встречает гостей! – недовольно крикнула в сторону терраски Наташка. Могла бы и не кричать, Светлану Никитичну как ветром сдуло с кресла – она торопилась лично встретить своего второго сына и, показавшись в дверях, страдальчески закрыла уши.

– Вы клюку забыли, – издевательски напомнила ей Наталья.

Пару секунд Дама колебалась, затем сноровисто вернулась, подхватила клюку и вышла, опираясь на нее, умышленно демонстрируя немощь, которой и в помине не было.

– Мамуля! – радостно заверещала с порога хорошенькая молодая женщина лет двадцати пяти и без раздумий кинулась на шею Наташке. Та едва успела развести руки в стороны – в одной был нож, в другой гигантский помидор. Радости на лице подруги я не заметила. Судя по вытаращенным в никуда глазам, она очень сильно удивилась. Почти так же, как я. Мне удачно удалось совладать с непроизвольно открывающимся ртом и, придерживая нижнюю челюсть ладонью, сделать вид, что просто зачесался подбородок.