Трижды заслуженная вдова - Фаина Раевская

— А ну, всем на пол, руки в эту... в гору. мать твою! — крикнула я. — Это налет! Тьфу, я хотела сказать, ОМОН! Легли все быстро! Вовка, давай зови сюда ребят!

Четверо мужиков рухнули на пол лицом вниз так быстро, словно у них разом обрубили ноги. Я затопала ногами, изображая группу захвата.

— Слюшай, камандыр... — заговорил один из упавших.

— Молчать! — прикрикнула я на него и тихо ахнула.

Среди отдыхающих на полу граждан мне удалось опознать собственного мужа. Правда, одет он был не совсем обычно: старые джинсы, в которых он ковыряется в гараже, синяя ковбойка с закатанными рукавами и синяя бандана.

— Ромка, — пискнула я и на всякий случай заревела.

Услыхав любимый голос, Алексеев поднял голову и удивленно спросил:

-А где ОМОН?

— Я здесь, — прошептала я и заревела еще громче.

Мужики, поняв, что налет отменяется, стали медленно подниматься с пола. Я уже говорила, что голова у меня вновь заработала с прежней четкостью. Поэтому я сразу поняла, что это никакие не воры, а бригада ремонтников-строителей, которую привел мой муж.

— Женька... — сурово начал Ромка.

Я, не обращая внимания на его суровость, бросилась к любимому и уютно уст-роила голову на его широкой груди. Высморкавшись в ковбойку, я судорожно всхлипнула:

— Ромочка, я так испугалась! Так испугалась! Думала — воры...

— Э-э, красавыса... — раздался знакомый голос.

Выглянув из своего укрытия, я увидела того самого орла, из-за которого сломала каблук. Слезы сразу высохли.

— Это что? — нахмурившись, я ткнула пальцем в сторону орла.

— Это ремонтники, Жень! — обрадовал меня Ромка. — Они будут воплощать в жизнь твой гениальный дизайнерский замысел. Хорошие спецы и недорого берут!

Алексеев широко улыбнулся, приглашая меня разделить с ним радость по поводу удачной сделки. Однако я радоваться не спешила. Конечно, хорошо, что Ромка при деле — не будет под ногами путаться и мешать мне заниматься наследством Либермана. Но видеть каждый день у себя дома этого «красавса» желания не было. Хорошо взвесив все «за» и «против», я решительно произнесла:

— Ладно, оставайтесь! Только я хочу, чтобы вы как можно реже попадались мне на глаза — работа у меня умственная, иногда даже чересчур... Поэтому посторонние предметы только мешают!

Услыхав про умственную работу, Алексеев насторожился.

— Чего ты опять затеяла? — пристально глядя мне в глаза, уточнил супруг.

Поняв, что сболтнула лишнее, я мгновенно дала задний ход.

— Ромочка, ничего такого, честное слово! — торопливо успокоила я Алексеева. — Ты же знаешь, у меня скоро зачет, готовиться надо, а тут эти будут туда-сюда мотаться! Знаешь, я, пожалуй, у Люськи позанимаюсь! А что? Вместе все-таки веселее!

Какое-то время Ромка буравил меня взглядом, стараясь понять, правду я говорю или нет. Зряшное дело, ей-богу! Кроме чистоты и непреодолимого желания учиться, в них не было ничего лишнего.

— Ну так я пошла? — затопталась я на месте.

— Подожди! — решительно остановил меня Алексеев и схватил трубку телефона.

— Алло, Люся? Это я! — поздоровался муж с подругой. — К тебе тут Женька собра-лась... Говорит, к зачету вместе готовиться... Да у нас ремонт, понимаешь... Так я тебя попрошу: присмотри за ней, ладно? А то ведь, сама знаешь, ее страстная любовь к трупам может плохо кончиться...

Я презрительно фыркнула: вот еще, нашел няньку! Уж с кем с кем, а с Люсенькой всегда договориться можно! Тем более сейчас мне и самой нужно пообщаться с подругой. Помнится, она говорила, что занималась у Розы Адамовны химией... Я чмокнула Ромку в щеку, схватила кое-какие тетради и умчалась.

— Скажи мне, подруга, что за чушь твой Ромка несет? — встретила меня Люська. — Ты всерьез собралась к зачету готовиться?

— Что ты, Люсенька! — успокоила я ее. — Разве я похожа на ненормальную?

Она внимательно присмотрелась ко мне и неопределенно хмыкнула.

— Пойдем, дорогая, чайку попьем! — я потащила подругу в ее кухню. — Я тут и тортик прикупила!

Вскоре мы сидели за столом и, весело болтая, пили чай с тортом. Мне показалось, что рамки приличия соблюдены и теперь можно приступить к тому, ради чего я сюда пожаловала.

— Люсь, — начала я. — А Роза Адамовна хороший человек была?

— Душевная тетка, — кивнула подруга, откусывая солидный кусок торта. — Она репетиторством занималась, а у меня в институте с химией проблемы были. Не помню точно, но кто-то из наших, по-моему, посоветовал к ней обратиться...

Я настороженно наблюдала, как вкусный тортик исчезает с быстротой молнии. Чтобы не остаться голодной, я быстренько схватила самый большой кусок. Некоторое время мы с Люськой сосредоточенно сопели и энергично работали челюстями. Когда исчезли последние крошки, я, сыто икнув, вернулась к интересовавшей меня теме.

— А что ты о ее дочери можешь сказать?

— О Соне? Да я ее редко видела. Она тогда уже второго мужа приобрела. Дрянь, конечно, порядочная. Мне однажды довелось слышать, как она с отцом ругается. Папаша Либерман упрекал ее в жадности и непомерной любви к красивой жизни. Знаешь, что она ему отвечала? «Ты, — говорит, — помрешь скоро, и неизвестно, что с твоим наследством будет, а мне жить еще и жить! Так неужели я должна сухари грызть и в обносках ходить?» Представляешь? В обносках!

Я вспомнила количество бриллиантов на квадратный сантиметр Сони Либерман: да уж, бедной ее не назовешь!

— Она сейчас за четвертым мужем охотится, — сообщила я Люське.

— А трое предыдущих где? — удивилась подруга.

— Говорят, померли, — пожала я плечами.

— Сами?

— А я откуда знаю? Не уточняла! И знаешь, кто кандидат в мужья? Сам господин Авакян!

— Это который депутат?

Я утвердительно кивнула.

— Да, — усмехнулась Люська, — не баба, а чисто щука! Откуда сведения?

— А я на поминках Розы Адамовны была и там познакомилась с сыном господина депутата...

— С Левкой?!

— Ты и его знаешь? — в свою очередь

удивилась я.

— Еще бы! Мы с ним в одной группе учились! Только я после института замуж подалась, а он в аспирантуре остался!

Ясно! Так вот какой защитой он мне клялся. Что ж, стало быть, Левушка был со мной откровенен. Этим надо будет непременно воспользоваться, вот только жаль, что мы с ним не обменялись телефонами. Впрочем, он был в таком состоянии, что забыл, наверное, не только номер телефона, но и собственное имя.