Отмычка для аниматора - Николай Иванович Леонов

— Вам что-нибудь известно о недавнем происшествии в квартире вашего бывшего работодателя? — задал Лев вопрос, усаживаясь напротив нее.

— А что там еще произошло? — заинтересовалась Скворцова.

— А вам что-то известно о нескольких происшествиях?

— Из последних происшествий, которые произошли в этой семье, мне известно только о смерти Тамары Леонидовны и о том, что Полиночка пошла вразнос, а до этого никому нет дела, — поджав губы, ответила бывшая домработница. — У них что-то еще случилось?

— Что вы знаете об ограблении квартиры Симутенковых? — задал новый вопрос сыщик, внимательно вглядываясь женщине в глаза.

— Боже мой! Накаркали они все-таки на свою шею! — воскликнула Скворцова.

— В каком смысле? — не понял Гуров. — Они кому-то говорили, что их хотят ограбить?

— Насчет этого я ничего не знаю, а вот меня в воровстве эта вертихвостка обвиняла, — ответила пенсионерка. — Продукты я у нее, видите ли, из холодильника ворую! Можно подумать, я с голодного Поволжья сюда приехала, или на дворе гнилые 90-е стоят!

Скворцова охотно рассказала Гурову свою версию событий. По ее мнению, новая жена чиновника невзлюбила ее еще тогда, когда Тамара была жива. Бывшая домработница заподозрила, что она крутит роман с Симутенковым, и пообещала Светлане, что все расскажет его жене, если та не прекратит увиваться вокруг чиновника. Рассказать о своих подозрениях она так никому и не успела, а сразу после смерти Тамары Светлана начала настраивать Симутенкова против домработницы, нанятой его покойной женой. Когда ей это не удалось, она попросту выдумала историю с пропадающими продуктами и заставила мужа уволить старую прислугу.

— Значит, об ограблении квартиры Симутенковых вы ничего не слышали? — терпеливо дослушав пламенную речь бывшей домработницы, спросил Лев.

— Представьте себе, нет! — язвительно ответила Скворцова. — Москва хоть и большая деревня, но не настолько она село, чтобы я о каждом шорохе в квартире соседей знала. У нас даже дворы на разные стороны улицы выходят, чтобы меня заподозрить в том, что я всякие сплетни собираю.

Гуров встал и, подойдя к окну, посмотрел на противоположный дом.

— А разве это не окна квартиры Симутенковых? — спросил он, увидев знакомые занавески, которые получасом ранее наблюдал в спальне у чиновника.

— Может быть, — не поднимаясь со своего места, проворчала Скворцова. — Только я не дряхлая любопытная бабка, чтобы у окошек сидеть и за чужими квартирами подсматривать.

— Так я и не обвиняю вас в шпионаже, — рассмеялся Лев. — Просто, может, вы случайно видели в их квартире посторонних?

— Какие посторонние! — фыркнула бывшая домработница. — После того как эта мегера там поселилась, к ним даже Полинины подруги приходить перестали. У них, по-моему, вообще в гостях никого не бывает. По крайней мере, я никого не видела. Конечно, я не часто на их окна внимание обращаю, но если попадутся мне случайно на глаза, кроме Светланы, Ивана, Полины и их новой домработницы, там вообще никого не видела… Хотя нет, видела там однажды незнакомого мужчину. Ходил как у себя дома. Видимо, новый любовник этой стервы Светки.

— Когда это было? — встрепенулся Гуров.

— А я помню? Несколько месяцев назад. Точнее не скажу. Да, вы дату у их соседей можете уточнить, там праздник какой-то отмечали. С балкона фейерверки запускали.

— А вот это уже интересно…

Гуров достаточно хорошо за годы службы научился разбираться в психологии человека, чтобы почти с самого начала разговора понять, что пенсионерка так и не простила новой жене Симутенкова старое обвинение в воровстве. Даже несмотря на то, что ее работодатель, по его словам, выплатил ей щедрую компенсацию и за это обвинение, и за последующее увольнение.

Он чувствовал, что Скворцова ни физически, ни психологически не была способна на преступление, но проверить все факты ее биографии, касающиеся последующей вслед за увольнением жизни бывшей домработницы, был обязан. А для того чтобы обострить память женщины и относительно того, что она, возможно, видела в квартире чиновника предполагаемого квартирного вора и относительно всего, что произошло с ней за последний год, Лев решил сменить тему разговора и расспросил Скворцову о том, как она работала в квартире чиновника, какие обязанности исполняла, какие взаимоотношения были между ней и Симутенковыми, а также между членами семьи. Где хранились в доме ценности, и кто имел к ним доступ, как часто в квартиру приходили гости, и не говорил ли чиновник о каких-то врагах и недоброжелателях. На все вопросы он получал вполне подробные ответы, которые, впрочем, пока картину преступления никак не проясняли.

— А вы сами часто рассказывали своим знакомым о том, что творится в семье вашего бывшего работодателя? — поинтересовался он.

— Во-первых, молодой человек, я не болтливая особа. Если бы не ваша должность, я бы с вами даже обсуждать Ивана и его семью не стала, — отчитала его Скворцова. — Во-вторых, подруг у меня мало, да и возраст не тот, чтобы часто в гости мотаться. Бывало, конечно, на эмоциях, расскажу вкратце какой-нибудь эпизод, но не более того. А в-третьих, детей у меня нет. Поэтому моими переживаниями в личной жизни и на работе некому интересоваться, и делиться мне ими тоже практически не с кем.

— А в то время, пока вы работали у Симутенковых, ни вы, ни кто-то из членов семьи ключи не терял?

— На моей памяти такого не было, — покачала она головой. — Если кто-то и терял ключи, мне об этом ничего не известно. У них дубликаты от всех ключей хранились в отдельной шкатулке, но пока я там работала, никто из семьи их оттуда не брал.

— Тогда почему вы решили, что в тот день кто-то чужой в доме находился? — поинтересовался Гуров. — Раз ключи никто не терял, то и постороннему туда попасть трудно. Замки я сам видел. Их просто так не вскрыть.

— Я, может быть, и не очень хорошо уже вижу, но Симутенковых прекрасно знаю и даже издалека ни с кем их не перепутаю, — снова с недовольством произнесла Скворцова. — Тем более что в квартире ходил мужчина, и это точно не Иван. Ваня полноватый, лысоватый и невысокий, а этот был худощавый, среднего роста, да и движения у него были быстрые, но плавные, какие у спортсменов бывают. А Иван, как зажравшийся кот, медленно и лениво двигается.

— Может быть, вы еще и лицо незнакомого визитера рассмотреть смогли? — без надежды на успех спросил Лев.

— Молодой человек, я сказала, что достаточно хорошо вижу, но зрение у меня не орлиное, чтобы я через дорогу лицо человека рассмотреть могла, — фыркнула пенсионерка. — И хотя он свет в квартире зажигать не побоялся, к окнам близко все равно не