Искатель, 2003 №5 - Сергей Юрьевич Борисов

— Пожалуйста.

Судмедэксперт бережно принял пленки, поднес их к глазам. Казалось, изысканный узор папиллярных линий зачаровывает его.

— Почему на кукле их предостаточно, — спросил он, — а в кабине крана отпечатки стерты? Только не говорите о любви к детективам — это Максиму простительно, но не вам. И не повторяйте вчерашнее: что делал куклу один человек, а подвесил другой. Вы же сами в это не верите! Ну, так почему?!!

Кочергин неопределенно пожал плечами, и тут в коридоре появился Максим.

— Михаил Митрофанович! Кукла! Еще одна!

10

У кабинета сидел Никифоров. Трезвый. Увидев следователя, он поднялся с жесткого фанерного стула. Поздоровался хмуро. Михаил Митрофанович отомкнул дверь и пригласил Никифорова войти.

— Значит, так. Я кое-что выяснил. Например, что вы классный водитель и после того, как вас комиссовали, работали шофером. Потом уволились. По собственному желанию. Сомневаюсь, что работа ночного сторожа вам больше по душе. Короче, отправляйтесь в 4-ю автоколонну — знаете, где это? — и оформляйтесь. Месяц поработаете слесарем. Если срывов не будет, дадут руль. Через полгода станете «дальнобойщиком» — концы в тысячи километров плюс сам себе голова. То, что вам надо.

Никифоров исподлобья смотрел на следователя.

— За меня все решили, да? — накаляясь, проговорил он. — Если хочешь знать, я потому ушел, что руки дрожали. Чтобы не сбить кого по пьяни. Я водкой память гасил! Мне же петля мерещится! Понял?

Кочергин снял с плечиков пальто.

— Понял, чего ж не понять. И прекратите истерику, майор! Никто за вас не думает. Решайте сами. А сейчас, извините, тороплюсь. Давайте ваш пропуск, я подпишу.

Эта береза была местной достопримечательностью. Старше ее в городском парке, да и в окрестных лесах дерева не было. Грузная, со следами срубленных капов, она с царственным величием возвышалась посреди небольшой поляны.

На березе висел фанерный щит, по которому расползлись полустертые временем, полусмытые дождями буквы. Надпись гласила, что эта береза была свидетельницей проезда Радищева из Петербурга в Москву, а также других, возможно более значимых, но и более «молодых» исторических событий.

А еще на одном из толстых и корявых, вытянувшихся параллельно земле сучьев, болтался обрывок веревки, на котором час назад висела кукла с лицом удавленника. Сейчас кукла лежала на земле лицом вниз.

— Я их как облупленных знаю, — говорил участковый. Он был в возрасте, с посеченным морщинами лицом, и, нервничая, то и дело снимал фуражку, чтобы провести ладонью по седому бобрику волос. — Они всегда куролесили, но в последний год вроде за ум взялись. Спортом стали заниматься. Я и к тренеру заходил, он на них нахвалиться не может. И вот на тебе!

— Всякое бывает, — не торопя собеседника, сказал Кочергин.

— Они потому начали штангу тягать, что заявить о себе хотели. Ну, в школе, во дворе. Раньше-то как было? Вот тебе школьная форма, ее и носи. А теперь ходи в чем хочешь. Но семьи-то разные, и одежка разная. А что в итоге? Расслоение! На тех, у кого есть плейер в ушах, и на тех, у кого его нет. Эти парни — из «бедных». И не слишком к учебе способных. Как таким среди сверстников утвердиться? Вы-бор-то всего ничего: оборотистость и сила! Но они и ловчить, ну, торговать по мелочи, тоже не умеют. Вот и пошли мускулы подкачать, чтобы в драках не пасовать. Потом уж загорелись… Мальчишки, одним словом. Но вот же незадача: спорт, конечно, дело благородное, а все же подвернулась возможность прибарахлиться — и не устояли ребятки.

— Из вас хороший адвокат получился бы, — заметил следователь.

— Какой из меня адвокат… — Участковый снял фуражку и пригладил волосы. — Адвокат снисхождения просит, оправдания, я же объяснить пытаюсь. И не вам даже — себе. Я их утром встретил. Бегут голые по пояс, в кроссовках разношенных, а в руках шмотки. Я, понятно, спрашиваю: «Откуда вещички?» — «Нашли», — говорят. А глаза так и шныряют, так и шныряют. Короче, раскрутил я их, это у меня запросто, тогда и позвонил куда следует, доложил, значит. Странное все же дело.

— Уж куда странней, — согласился Кочергин. — Давайте их сюда.

«Мальчишки» были на полголовы выше следователя, вдвое шире в плечах и, конечно же, слыхом не слыхивали о подагре.

— Рассказывайте.

— Чего рассказывать-то? — Один из «мальчишек» перестал разглядывать траву под ногами и опасливо покосился на следователя.

— Все.

— Все? Ну, у нас по утрам пробежка. До березы и обратно. Бежим. Сделали ускорение. Он, — последовал кивок в сторону приятеля, — первым на поляне оказался. Выскочил на нее и ка-а-к грохнется на землю! И шары по семь копеек. Глаза то есть. Очканул. Перепугался, в общем.

— Ничего я не испугался, — обиженно сказал второй «мальчишка» писклявым голосом, никак не вязавшимся с его габаритами.

— Что же тогда землю носом рыл? Брось, я сам чуть не обделался. А потом посмотрели, а это и не человек вовсе! Манекен. Как в магазине. Подошли мы, рассмотрели все толком, хотели участковому сообщить, но передумали.

— Потому что закатилась вам в головы мыслишка поживиться за чужой счет, — вмешался тот.

— А мы не крали! Здесь лес, а не завод. Здесь хозяев нету. Какое же это воровство? А раз ничье — значит, наше. Зачем добру пропадать?

— Что же вы сам манекен не умыкнули?

— А на фига он нам? Мы только джинсы и кроссовки взяли.

— Во время пробежки никого не встретили? — спросил Кочергин.

— Никого! — хором ответили «мальчишки».

Следователь поморщился. В призраков он не верил. Профессия не позволяла. Само собой из воздуха ничего не материализуется. Кто-то посодействовать должен.

— Отойдите-ка в сторонку, — сказал Кочергин.

«Мальчишки» отошли.

— Как мне теперь с ними? — спросил участковый.

— А никак. Они же правы. Кто-то бросил, они подобрали.

— Но небольшая взбучка все же не помешает. Для профилактики.

— Вам виднее. Не переусердствуйте только.

— А я о чем? Парни-то неплохие.

Кочергин улыбнулся:

— Говорите, не получится из вас адвокат… А вот учитель получился бы!

— Поздно переучиваться.

— И не надо.

На поляну выскочил запыхавшийся Максим.

— Собака… только до дороги… до автобусной остановки… там след потеряла.

— Что ж, — Кочергин окинул взглядом поляну. — Тогда будем грузиться.

Никитин и участковый понесли куклу к «уазику».

На кукле были изношенная до дыр рубашка в клетку, трусы и носки.

В машине Никитин пристроился рядом со следователем.

— Михаил Митрофанович, куклы-то — как две капли воды.

— Лицо одно, — согласился Кочергин. — И что это значит?

Максим помедлил с ответом, как на экзамене, потом сказал:

— Действия «кукольника» теперь