Смерть ради смерти - Александра Маринина

Прогноз врача оправдался. Двоюродная сестра Веры БорисовныОля Боброва, коренная москвичка, работавшая в то время в Курске учителемрусского языка и литературы по распределению после окончания педагогическогоинститута, примчалась в Саратов, едва узнав о смерти сестры.

– Тетя Люба, давайте я заберу мальчика, –предложила она своей тетке. – Вы с ним не справитесь, а отдавать в детскийдом при живых родственниках – кощунство.

Мать Веры Борисовны вынуждена была согласиться с тем, что ееплемянница права. Ольга назвала мальчика Дмитрием, оформление документов прошлолегко и быстро отчасти потому, что у покойной сестры и у самой Ольги фамилиибыли одинаковыми: обе они носили фамилии своих отцов – родных братьев. Поэтомув доброй половине учреждений тот факт, что Ольга Боброва оформляет какие-тодокументы на Дмитрия Боброва, ни малейших вопросов не вызвал.

К моменту, когда произошли эти печальные события, срокработы по распределению подходил к концу, через два с половиной месяца Ольгасобиралась возвращаться в Москву, к родителям, а примерно через месяц должнабыла состояться ее свадьба с Павлом Красниковым, учителем истории,преподававшим в той же школе, что и она.

– Ты можешь оставить ребенка в Курске на некотороевремя? – спросил Павел, когда взбудораженная Ольга позвонила ему в Саратови объявила о предпринятом ею шаге.

– Зачем? – насторожилась она.

– Мы поженимся здесь, в Саратове, потом вместе поедем вКурск и оформим перемену фамилии мальчику. После этого ты пишешь родителям вМоскву покаянное письмо, что, мол, родила за месяц до свадьбы, стеснялась имговорить, что ждешь ребенка. Ждите, мол, дорогие мои, меня вскорости с мужем имладенцем на постоянное жительство в город-герой, столицу нашей Родины.

– И что нам это дает? – не поняла Оля. –Зачем такие сложности?

– Я не сторонник ненужной огласки, – объяснил ейжених. – Чем меньше людей знают об усыновлении, тем дальше спокойнее жить.Если ты привезешь сейчас ребенка в Саратов, то все поймут, в чем дело, потомучто беременной тебя никто здесь не видел. Таким образом, отсюда ты уедешьпросто замужней дамой, а в Москву приедешь счастливой молодой матерью. Все, ктознает об усыновлении, останутся только в Курске. Поняла?

– Ты хочешь, чтобы я и от своих родителей это скрыла?Но это не получится, есть же тетя Люба, она им расскажет. Они ведь знают, чтоВерочка умерла в родах.

– А ты поговори со своей тетей Любой. Я очень тебесоветую, Олюшка, попытайся ее убедить. Ты у меня умница, ты сумеешь найтинужные слова. Все, что я хочу сделать, пойдет только на благо мальчику. Чемменьше людей знает, тем лучше, поверь мне, милая, – ласково уговаривал ееПавел. – Попробуй договориться со своей теткой. Не получится – так неполучится, но попробовать надо. Мы ведь не знаем, кто отец мальчика, откудатвоя сестра привезла свою беременность. А вдруг она поддерживала с нимотношения вплоть до самых родов? А вдруг он знает, что у него должен родитьсяребенок? Ты можешь гарантировать, что он в один прекрасный момент не ворвется внашу жизнь с какими-нибудь гадостями?

Оля была вынуждена согласиться с тем, что Павел прав. Онасделала все в точности так, как он предлагал, и через три месяца молодая семьяс грудным Димочкой переступила порог московской квартиры Бобровых. Тетя Любавняла Ольгиным уговорам и объяснениям и поклялась ничего не говорить братусвоего покойного мужа и его жене. А через полгода она умерла.

Таким образом, в Москве обладателями тайны усыновления былитолько супруги Красниковы. Те же люди в Курске, которые знали о смерти ВерыБорисовны Бобровой, не знали, какую фамилию стал всего через три месяца носитьмаленький Димочка, а те, кто знал, что Дима Бобров превратился в ДимуКрасникова, понятия не имели о том, что его настоящая мать умерла.

Обдумывая эту информацию, Константин Михайлович Ольшанскийчувствовал себя неуютно. Конечно, проследить путь Димы Красникова от моментарождения до сегодняшнего дня можно, но для этого надо быть работникомправоохранительных органов и иметь доступ к любым архивным документам, задаватьвопросы множеству людей, которых еще предварительно надо найти, потому что заминувшие пятнадцать лет почти никто из тех, кто работал в 1979 году, не осталсяна прежнем месте. Кто на пенсии, кто умер, кто уехал в другой город… И потом,нужно же еще найти самих Красниковых. Что толку от того, что какой-то болтун изКурска сегодня скажет: «А в 1979 году я оформлял перемену фамилии мальчикуБоброву, который стал Красниковым. И я точно знаю, что хоть у него и записанамать Ольга Боброва, но она ему не родная». Красникова в тот момент былапрописана в Саратове, из Саратова убыла в Москву, и спустя пятнадцать лет живетвовсе не в той квартире, куда приехала с грудным Димой, и работает совсем не втой школе, где начала работать после возвращения. Найти Красниковых,безусловно, можно, но опять-таки, это под силу только работнику милиции илипрокуратуры. Обычный гражданин сделать этого не сможет.

«Что же из всего этого следует?» – задавал себе вопросКонстантин Михайлович, сидя за столом в своем служебном кабинете над раскрытойпапкой с материалами по Красниковым и Леониду Лыкову. Вариантов только два:либо Красниковы все-таки кому-то проболтались, либо в деле фигурирует работникмилиции или прокуратуры, который раскопал историю Бобровых и зачем-то поделилсяею. Вот только с кем? С Лыковым? Значит, Лыков врет и покрывает его, спихиваявину на Галактионова. Или он поделился с Галактионовым? Тогда получается, чтоЛыков не врет, а среди связей Галактионова есть такой нечистоплотныйпредставитель правоохранительной системы, но почему-то его не назвал и неупомянул ни один из почти восьми десятков свидетелей. Выходит, если уГалактионова и была такая связь, то он ее охранял бережно и тщательно, никого всвой секрет не посвящая. Интересно, почему? И откуда у него эта связь?

А если Лыков все-таки врет, то стало быть, такая связь естьу него. Но Леонид Лыков работает в автосервисе, и проверять его контакты – делотухлое, для этого надо освобождать от работы половину сыщиков с Петровки иполовину следователей из городской прокуратуры. Но проверять, конечно, надо,никуда не денешься.

Что же касается Курска, то Ольга Красникова не вспомнила ниодной фамилии тех людей, которые были посвящены пятнадцать лет назад в сутьсобытий. Поэтому искать их и проверять «на болтливость» придется через милицию.Добросовестно заполняя многочисленные бланки разнообразных запросов, КонстантинМихайлович Ольшанский в глубине души был уверен, что делает это напрасно. Но отнего требовали образцовое дело, а в образцовом деле о разглашении тайныусыновления обязательно должны быть сведения обо всех, к этой тайне причастных.И запросы тоже должны быть образцовыми.