Чисто конкретное убийство - Иоанна Хмелевская

Кто и откуда выкопал того специалиста по парникам, она так и не узнала. Ясь про него рассказывал, но такую бредятину нес, что уши вяли и отваливались. Что это потрясающий садовник. Что он вообще-то слесарь и стекольщик. Что он страшно порядочный и такой работящий и добросовестный, что аж в глазах темнеет, а уж пилы и топоры в его руках прямо с человеком разговаривают.

Что после него лопата сама собой все корни режет, стоит махнуть рукой — и пожалуйста, перерубит любую ветку, а Ясь всегда любил что-нибудь рубить и резать. Ядзя даже испугалась, что у Яся на пару со специалистом тараканы в голове завелись на этой почве, и они лопатами или все деревья перепортят, или головы себе снесут.

Но Яся именно тогда и накрыл склероз, он уже один никуда не ездил и не ходил, а на участке кто-то все еще работал. Из любопытства она поехала посмотреть, и действительно: окна для парничка стояли у орешника, место для компоста было готово, но никого она там не встретила и даже не знает, как этот кто-то мог выглядеть. А когда поехала во второй раз, то рассердилась, потому что больше никто ничего тут не делал. Это что же получается, нет Яся — и специалиста нет? Ясю и заболеть нельзя? Короче, она рассердилась и потом поехала, только когда Ясю чуть получше стало. Поэтому она ничего не знает.

Прямо от Ядзи комиссар вернулся на участок, потому что ему позвонил эксперт, а Ядзя воспользовалась этим и поехала с комиссаром. Эксперт с фотографом наконец докопались до дна кучи садового инвентаря, накопившегося лет за сорок, и среди множества самых странных предметов обнаружили один, которому, по их мнению, стоило уделить немного внимания.

В углу беседки, совсем даже не спрятанная, просто заваленная множеством подпорок для помидоров, шестов для турецкого боба, который вырастает, как известно, на четыре метра, а то и больше, сеткой для душистого горошка, матрасом из конского волоса и комплектом удочек, в том числе даже двумя спиннингами, стояла себе спокойно исключительно огромная лопата. Нестандартная.

У комиссара мелькнула мысль, что на этой делянке ему попадается чертовски много нестандартных инструментов, но эту мысль он отогнал. В конце концов, у людей бывают самые странные идеи. Но лопата все-таки его впечатлила.

Как и слова эксперта:

— В жизни такого не видел! Вы только посмотрите, как отточено, куда угодно войдет, как в масло. А края… осторожно! Этим же бриться можно без мыла, сталь хирургического качества. Видно, что лопатой пользовались, а она мне даже перчатку прорезала, во как! Этим можно сухое дерево рубить, ветки срезать…

Комиссар подумал, что склероз у покойного Яся был вовсе не таким, как ему расписала родня.

— Вы, наверное, редко ею копали, смотрю, она в самом углу стоит, словно спрятанная?

— А кому таким чудовищем копать? — возмутилась Паулина. — Такая здоровенная, неподъемная для нормального человека!

— Для своих размеров не такая уж она и тяжелая…

— Моя сестра хотела сказать, что для нормальной женщины лопата тяжеловатая, — вежливо поправила Леокадия. — Для работы с ней и впрямь нужен здоровенный мужик, вы же сами видите, что человек среднего роста может ею себе зубы выбить. В нашей семье на здоровенных мужиков неурожай.

Тот факт, что иногда лопатой работала Марленка, как-то вылетел у обеих сестер из головы. Лопата отправилась в лабораторию.

Особых надежд комиссар на это не возлагал, но чем черт не шутит — на редко используемом предмете биологические следы могли сохраниться. Украдкой, когда никто не видел, он сам мощно ею замахнулся, примериваясь к голове воображаемого врага, и едва не снес столбик со световой сигнализацией перед задним входом в свое же служебное здание. Только лезвие свистнуло в воздухе.

При мысли о том, как легко он мог попасть под административную ответственность за порчу имущества, да еще и выставить себя идиотом, комиссара прошиб холодный пот.

В конце концов, какое-то орудие должно в этом преступлении участвовать. Он почти поверил в лопату, хотя три соблазнительно отточенных топора просто умоляли принять их во внимание.

В лаборатории ни на чем человеческих следов не обнаружили, что неудивительно: пять лет свое сделали.

Реже или чаще, но всем на участке, однако же, пользовались, все было облеплено землей, опилками и остатками зелени, что-то чистили, мыли, что-то ржавело под дождем, а на изумительно отполированных древках застыла вековая паутина переплетенных папиллярных линий. Если пять лет назад там и были отпечатки, никаких шансов снять их не оставалось.

Невзирая на то, что у каждого в отделении своя работа и свои расследования, люди не рыбы, им случается и побеседовать. Сотрудники комиссара тоже высказывались по теме.

— Ну, отрезал голову, хорошо, а что он с ней дальше сделал?

— Улетела куда-то?

— Куда? В космос, что ли?

— А за каким чертом ей вообще куда-то лететь? Хватило и того, что голова свалилась под ноги, убийца ее поднял и забрал с собой, чтобы затруднить идентификацию личности.

— Или из большой любви. Была в истории какая-то тетка, я подробностей не помню, но она у палача выпросила голову хахаля на память и везла ее в карете на коленях…

Исторические примеры всех впечатлили, голову решили считать добычей злодея.

Идентификация личности жертвы радикально застопорилась: отпечатков пальцев нет, зубов нет, коль скоро и головы нет. Скелет в идеальном состоянии не отличался никакими особыми приметами: никаких искривлений, никаких тебе переломов. Что за кошмарный тип, чтобы даже в детстве никакой косточки себе не надломить, а?!

Поиски по «висякам» об исчезнувших людях за последние пять лет дали нулевой результат. Ни одного мужчины среднего возраста — или старички, или молодежь, или вообще женщины. Если бы не то, что всякий мог пойти и поглядеть, даже пощупать идеальный скелет без головы, никто бы в его существование не поверил.

Дело зашло, в тупик и на время отправилось в архив, к окончательному отчаянию комиссара Анджея Возняка.

После чего минуло еще пять лет.

* * *

— Слушай, у меня жуткая проблема, — сказала мне расстроенная Баська, моя подруга, выпутывая из-под ног многоопорную трость с колесиками для инвалидов, которая, на мой взгляд, была ей нужна как собаке пятая нога. — И вообще я не знаю, что с этим подарком судьбы делать. На свете нет ничего хуже наследств. Я надеюсь, что ты мне поможешь.

— В жизни не получала никаких наследств, поэтому не уверена, — задумчиво ответила я. — У меня опыта нет. А в чем проблема?

— Но я знаю, что у тебя был дачный участок. Обыкновенный такой, их на работе давали. Ну, был или нет?

Я задумалась.

— Ну, вообще-то да. Только у моей родни, а не у меня. У дальней родни, но иногда и я там копалась. Они мне портили все, что я там сажала, поэтому мне быстро надоело, зато я все мстительно помню.