Секреты, скрытые в шрамах - Эстрелла Роуз

— То же самое. И я не жалею, что все так произошло.

Хелен улыбается еще шире и скромно опускает взгляд, пока Питер смотрит нее с нежностью и благодарностью. В какой-то момент мужчина мягко гладит девушку по щеке, наслаждаясь ее бархатистой кожей. Она же скромно улыбается и запускает руку в пшеничные, немного сальные волосы мужчины, смотря в его янтарные глаза, в которых наконец-то появился блеск. Из-за чего Питер скромно улыбается и заключает Хелен в нежные, трогательные объятия, начав водить руками по ее спине и носом уткнувшись в ее плечо, которое он мило целует. Ни один из них не подозревает, что все это время за ними через окошко наблюдал Даниэль, держа руки скрещенными на груди. Видя, что Питер наконец-то выглядит счастливым, Перкинс скромно улыбается, мысленно благодаря Маршалл за то, что она буквально вдохнуло в Роуза жизнь и вернула его тем людям, которые так сильно не хотели потерять его.

Глава 140

Проходит еще пару дней. Терренс и Эдвард решили отправиться к своей матери Ребекке и попробовать добиться от нее объяснений по поводу ситуации с их отцом Джейми. Несмотря на то, что путь обещает быть долгим, они проделывают его пешком, наслаждаясь немного прохладной, но в целом хорошей погодой и медленным шагом прогуливаясь по местам, где практически никого нет.

— Кстати, забыл сказать! — восклицает Эдвард и на пару секунд задумывается, приложив палец к губе. — Я нашел того парня, который сможет доказать мою невиновность в убийстве.

— Правда? — удивляется Терренс. — Нашел?

— Он никуда не переезжал и все еще живет здесь.

— Но как тебе это удалось?

— Легко. У меня был номер этого парня. Если честно, я вообще не заглядываю в контакты и не чищу ненужные номера. Вот это и помогло мне найти номер человека, с которым в последний раз общался шесть лет назад.

— И что потом?

— Я сомневался, стоит ли мне звонить по нему. Но вспомнив, что я могу пойти за решетку, набрал номер и почувствовал, как у меня сердце замерло, когда я услышал знакомый голос. Я объяснил, кто ему позвонил, и он довольно быстро узнал меня. Тогда я сказал, что мне нужна его помощь, и предложил ему встретиться в кафе и выпить чего-нибудь. Встретились в тот же день… Я все ему подробно объяснил, и он пообещал помочь мне и опровергнуть все обвинения в мой адрес. А потом побазарили просто так: узнали, как друг у друга дела, чем занимаемся и всякое такое. Он рассказал мне о своей жизни, да и я не стал скрывать происходящее в своей.

— Слушай, так это же круто! — с легкой улыбкой выражает радость Терренс. — У тебя появилась еще одна надежда, что суд признает тебя невиновным.

— Согласен, но все же лучшее, что может меня спасти, — это факт, что на пистолете есть отпечатки того отморозка, на которого я указал. Тогда была бы вероятность восемьдесят процентов, что меня признают невиновным.

— Но слова свидетеля тоже будут важны.

— Ничего не буду загадывать и просто воспользуюсь всеми способами спасти свой зад.

— А твой свидетель точно не подведет? Не будет никакого форс-мажора?

— Нет, на него можно надеяться. Надо только лишь сообщить ему дату начала слушания по моему делу, чтобы он был готов и попросил отгул на работе.

— Ну к сожалению, дату начала суда я пока не знаю, — пожимает плечами Терренс. — Так что извини, брат, я ничем не могу помочь тебе.

— Ничего, я уже предупредил его, что в ближайшее время заседание на начнется. Самое главное — он согласился помочь мне и рассказать все, что мы с ним видели в тот день.

— В данном случае важна любая мелочь. Если ты хочешь доказать суду свою невиновность, то нужно делать это любыми способами. А еще одна пара отпечатков пальцев на пистолете послужат прекрасным доказательством твоей невиновности, если в полиции установят, что они принадлежат убийце. Пусть только посмеют сказать, что ты убил того человека после такого.

— Я знаю. Но я уже сделал все, что смог. Мне нужно лишь явиться в суд и рассказать всю правду, сгорая перед всеми от стыда. Особенно в те моменты, когда ко мне будут обращаться «подсудимый МакКлайф».

— Не переживай, брат, все будет хорошо, — хлопая Эдварда по плечу, уверенно говорит Терренс. — Если признают виновным — мы все равно вытащим тебя. Обещаю, ты в тюрьме не останешься.

— Спасибо большое, Терренс, — с легкой улыбкой благодарит Эдвард. — Мне определенно понадобится поддержка, когда я буду краснеть перед всеми и мечтать удавиться от стыда.

— Никто тебя не осудит. Мы знаем, что ты ни в чем не виноват.

— Знаю, но все равно страшно подумать, какой ужас я испытаю, когда все произойдет.

— Все будет хорошо, не надо переживать.

Эдвард ничего не говорит и лишь тихо вздыхает, продолжая неторопливым шагом идти по асфальтной дорожке рядом с автомобильной дорогой, по которой еще не проехала ни одна машина.

— Ну ладно, приятель, давай не будем говорить о плохом, — бодро предлагает Терренс. — Поговорим о чем-нибудь более приятном. Например, о твоей милой девушке.

— О, об этом я могу говорить часами, — скромно хихикает Эдвард.

— Значит, говоришь, родители Наталии поняли вас и дали добро на ваши отношения?

— Да, сказали, что не будут нам мешать. Конечно, мои руки и ноги сильно дрожали, а я чуть не сдох от остановки сердца, когда отец Наталии захотел поговорить со мной наедине. Но к счастью, все прошло хорошо. Он просто дал парочку советов и напомнил, что его дочь никогда никого не предавала.

— Понимаю… — Терренс на пару секунд призадумывается, слегка прикусив губу. — Почему-то вспомнил, как мне пришлось разговаривать с мистером Кэмероном после конфликта с Ракель. Объясняться за свои поступки и доказывать ему, что мне можно доверять. Тогда я тоже ужасно нервничал и думал о самом худшем. Но к счастью, все обошлось.

— Не замечаешь, что родственники наших девчонок очень любят нас и спускают с рук все наши проступки? — хитро улыбается Эдвард.

— Ну не знаю, что там насчет тебя, но вот меня родственники Ракель и правда очень любят. — Терренс с хитрой улыбкой гордо приподнимает голову. — Хотя чему удивляться! Ведь меня просто невозможно не любить!

— Ох, ну вот опять… — с тихим рыком закатывает глаза Эдвард. — А как все хорошо начиналось…

— Прости, братец, но я не могу отрицать очевидное. Раз ты сам сказал, что родственники Ракель любят меня,