Расследования Екатерины Петровской и Ко. Том 2 - Татьяна Юрьевна Степанова

Катя пригляделась – и точно, близнецы-сестры, только одна чуть потолще.

Электронные часы кампуса показывали половину восьмого утра, когда Катя вышла на улицу и заспешила в направлении Седьмой Парковой улицы.

Она миновала стадион, дошла до стройплощадки и встала у забора так, чтобы с улицы ее не было видно, а ей открывался вид на оба дома – седьмой и тот, что напротив.

Никаких машин возле седьмого дома. Без десяти восемь из его левой половины вышла Алла Мухина – в штатском, в светлом плаще, брюках и с сумкой.

Начальница ОВД отправилась на работу пешком. Правая половина дома не подавала признаков жизни: окна давно не мыты, шторы задернуты, в палисаднике – сухая трава, полно опавших листьев на ступеньках у двери.

А вот в кирпичном коттедже напротив жизнь поутру била ключом. Из двери правой половины вышел мужчина средних лет и вразвалку направился к припаркованному рядом подержанному «форду».

Катя хотела покинуть укрытие и подойти к нему, но в этот момент из дома выскочили двое детей – мальчишки-погодки с яркими рюкзаками, а за ними женщина, одетая по-офисному, без верхней одежды.

Семья села в машину, причем за рулем очутилась жена. Мотор завелся, и они отчалили.

Детей повезли в школу, родители на работу – все стараются держаться вместе.

Все случилось быстро, и Катя ругала себя, что не среагировала, дала им всем время уехать. Она терпеливо ждала в своей засаде. Вчера вечером окна светились на обеих половинах коттеджа, а это значит…

Из левых дверей тоже вышел мужчина средних лет – очень толстый блондин в спортивном костюме, розовощекий, радостный.

Катя и сама на миг обрадовалась: ну хоть кто-то улыбается в городке после вчерашнего кошмара! Она быстро зашагала к толстяку через дорогу, но на середине пути остановилась.

В одной руке толстяк держал сосиску и откусывал от нее с отменным аппетитом. Вот он, кряхтя, наклонился, поднял с земли прут и начал размахивать им и с огромным энтузиазмом, как это делают малыши, «косить» сухую траву и разросшийся кустарник.

Вжиг! Вжиг!

Улыбка на его лице расплылась в довольную бессмысленную гримасу. Катя наблюдала за «косцом».

Городские дурачки…

Так их назвала Алла Мухина. Бедные дети, родившиеся с отклонениями и выросшие, но оставшиеся детьми. Немало их в ЭРЕБе, как и в соседней Дубне, как и в Королеве, как и в Звездном городке. Об этом не любят говорить вслух, но факты есть факты.

Катя уже решила, что план ее рухнул, как вдруг на крыльце коттеджа появилась пожилая женщина – седая, опрятная, полная, одетая в куртку из болоньи и клетчатую шляпку с опущенными полями.

– Ну хватит, хватит, Эразмчик, иди в дом, а то простудишься, – обратилась она к толстяку с прутом и сосиской.

Тот счастливо засмеялся в ответ.

– Мне пора, я ухожу. Мама уходит, – громко сообщила старушка верзиле. – Иди, иди в дом, Эразмчик. Я тебе телевизор включила.

При слове «телевизор» верзила бросил прут и направился в дом – послушный, как ягненок.

Старушка в клетчатой шляпе пошла за ним, снова появилась на пороге, закрыла и тщательно заперла за собой дверь.

Катя быстро двинулась к ней.

– Извините, здравствуйте. Я из полиции. ГУВД Московской области, – она махнула перед лицом пожилой женщины своим удостоверением, не вдаваясь в подробности, что она сотрудница Пресс-центра. – Могли бы вы уделить мне несколько минут для беседы?

– Я? А что? А, понимаю, – старуха глянула на Катю. – Из-за убийств, да? Я так и знала, что опять в город полиции нагонят! Ведь нашли ее вчера! Только я не особо что знаю.

– У меня вопросы к вам по другому поводу, – возразила Катя. – Вас как зовут?

– Надежда Павловна.

– Надежда Павловна, это ваш сын?

– Да. Эразмчик… Эразм. Только он у меня…

– Да, я понимаю, вы извините. Вы давно живете в этом доме?

– Четверть века. Мы с мужем получили эту часть дома, когда сын родился. Поменяли нашу маленькую квартиру на большую площадь. Мой муж был ведущим инженером техники безопасности на базе, академик Ларионова его ценила, поэтому и хлопотала за нас. Муж умер. Теперь мы с сыном вдвоем кукуем.

– Ваши соседи из дома напротив – Мухина Алла Викторовна…

– Конечно, знаю ее, давно мы соседи. И отца ее знала хорошо, и я, и муж.

– Вы не замечали незнакомцев у дома Мухиной? Может, кто-то на машине парковался? Или слонялся здесь по улице?

– Да я работаю, правда, не каждый день. Нет, не замечала. А что? – встревожилась старушка в шляпке.

– Дочь Мухиной с ребенком ведь сейчас здесь не живут?

– Она в Москву переехала.

– А вы знали мужа Аллы и ее зятя?

– Мужа я почти совсем не помню. Они ведь давно разошлись. А вот ее зять – да, я его знаю. Он местный мальчик. Точнее, парень, мужчина молодой. Его здесь тоже нет.

– И он не появляется здесь?

– Я не видела. Это в прошлом они сначала все веселились – молодежь, компании. Потом сошлись. Потом скандалить начали.

– Скандалить?

– Не без этого, хотя все полицейские. Жизнь есть жизнь. – Старушка глянула на Катю. – Мне надо идти, опоздаю на работу. Не возражаете, если мы на ходу побеседуем?

– Нет, что вы, – Катя пошла с ней рядом. – А ваши соседи по дому?

– Хохловы? Они недавно полдома купили, переехали от родителей. Хорошие люди. Жена – местный нотариус, а он сам – на базе завлабораторией. Сейчас они там без работы сидят.

– Соседей Мухиной что-то не видно.

– Так она не живет сейчас здесь. И дом не сдает – кому сдашь? Она после замужества у мужа живет. Отец ее – Михайловский – приятелем большим мужа моего был, но тоже, увы, умер. А дочка его, Василиса, к мужу переехала.

Катя вспомнила парочку у музея и что о них говорила ей Мухина. Ну конечно же…

– Да, я в курсе, соседка вышла замуж за сына…

– О, такой брак удачный! – старушка одобрительно пошуршала курткой. – Мальчик из такой семьи был. Он и компаний этих шебутных чурался.

– А что за компании? – спросила Катя.

– Молодежь. Но это так давно было. Сейчас вон у Мухиной-то дочки уже сынок подрастает. Этот, что на мотоцикле тут тарахтел, ну, зять-то ее, непутевый совсем оказался, хотя и полицейский. А был такой заводила. Все девчонки по нему с ума сходили. Он к Василисе сначала подкатывался, ну, в смысле ухаживал – что я, не видела, что ли, как он тут ошивался, караулил ее? Но девушка с