Рассказы - Роберт Альберт Блох

Марджери Кингстон вскочила на ноги. Мы с Барбарой бросились к ней, но она ударила Барбару по лицу, помчалась к выходу, распахнула дверь и скрылась среди деревьев. Через несколько секунд ее белая сорочка растворилась в темноте. Я долго звал Марджери, но она не откликалась.

Если бы машина была на ходу, я бы попытался догнать ее. Но даже в этом случае шансы поймать беглянку практически равнялись нолю. Едва ли она побежала по дороге.

Через две-три минуты я вернулся в дом и закрыл входную дверь.

Барбара уже отнесла стаканы на кухню. Мы молча поднялись наверх. Только когда я выключил свет, и мы улеглись, жена сказала:

— Бедная Марджери! Мне так жаль ее!

— Мне тоже.

— Знаешь, в какой-то момент я почти поверила ей. Иногда эти фантастические истории оказываются правдой.

— Знаю, — проворчал я. — Но весь этот средневековый вздор об убийствах больных в клиниках — самая обычная мания преследования.

— Ты уверен, Боб?

— Конечно, уверен. Должен признаться, я тоже в какой-то момент засомневался. Знаешь, что перевесило чашу весов?

— Что?

— Бред об ищейках. Это уж слишком. Только нездоровый ум способен такое придумать.

— Все равно у меня неспокойно на душе. Может, все же стоит позвонить шерифу? Или этому доктору Корбелю, или Фредди?

— Зачем вмешиваться?

— Но бедняжка убежала из клиники и…

— Не беспокойся, ее найдут, — успокоил я жену. — О ней позаботятся.

— Никак не могу успокоиться. Все время думаю о том, что она рассказала. Как, по-твоему, Лео действительно пристает к пациенткам?

— Я же тебе сказал, это мания преследования, Барбара. Все, что рассказала Марджери — о Фредди и его подружке, об убийствах — все чистейший вымысел. Забудь об этом.

Жена успокоилась. Через несколько минут мы услышали какой-то шум, очень неясный и далекий. Но я узнал его.

— Что это? — спросила Барбара.

Я сел на кровати, прислушиваясь. Шум усиливался. Через пару минут он начал затихать.

— Что это было? — повторила Барбара.

— Не обращай внимания. Всего лишь бродячие собаки. Я солгал. Я родился и вырос на Юге. Ни один южанин не спутает лай ищеек, идущих по следу, с тявканьем бродячих собак.

Перевод: Сергей Мануков

У берега озера

Robert Bloch. "Water's Edge", 1956

I

По засиженному мухами стеклу витрины шла надпись «Брайт Спот Ресторан», ниже висела табличка: «Обеды».

Он не был голоден, а неряшливая витрина не вызвала в нем желания поесть. Тем не менее он вошел в ресторан. Вдоль длинной стойки на высоких табуретах сидело несколько посетителей. Он прошел мимо всех и сел на крайний табурет. Он долго сидел неподвижно, переводя взгляд с одной официантки на другую. Ни одна из них не походила на ту женщину, которую он должен был найти. Все же надо были рискнуть. Одна из официанток подошла к нему.

— Что вы хотите, мистер?

— Кока-колу.

Когда она поставила перед ним стакан, он, делая вид, что читает меню, и не глядя на женщину, спросил:

— Здесь работает Элен Краус?

— Это я.

Он посмотрел на нее. Ему не поверилось. В этой женщине не было ничего общего с тем образом, который сложился у него во время бесконечных рассказов товарища по тюремной камере. «Ты знаешь, она такая высокая, стройная, белокурая, — нахваливал Майк свою подругу. — На телевидении на нее одна похожа, дикторша. Ты, наверное, ее видел… А насчет этого самого, просто огонь-баба!..» Затем обычно следовало подробное описание прелестей Элен.

Теперь, как ни странно, ему припоминались одна за другой эти подробности. Ничто не соответствовало, кроме высокого роста.

Да, официантка, стоявшая рядом, действительно была высокой и дородной, на этом и кончалось соответствие россказням Майка. Она, возможно, весила килограммов семьдесят пять. Кроме того, она была в очках. Не производили впечатления и ее волосы — так себе, серенькие. Женщина, конечно, почувствовала, что ее внимательно разглядывают, но флегматичное выражение ее бледно-голубых глаз за стеклами очков не изменилось.

Он решил убедиться и уточнил:

— Я разыскиваю Элен Краус. Она жила в Нортоне. Она была замужем за Майком…

Голубые глаза официантки остались равнодушными.

— Ну, я это. А что?

— У меня есть поручение от него. От вашего мужа.

— От Майка? Он ведь умер.

— Да. Я был с ним, когда он умирал. Меня зовут Расти Коннорсом. Мы с ним сидели в одной камере. Два года.

Выражение лица официантки не изменилось, если его вообще можно было называть выражением, но говорить она стала тише:

— Что за поручение такое?

Он осторожно осмотрелся.

— Здесь я не могу говорить. Вы во сколько кончаете?

— В половине восьмого.

— Я буду ждать на улице, у выхода.

Женщина засмеялась:

— Лучше подальше. Там есть парк, вы увидите, на той стороне улицы. Лучше там, на углу…

Он кивнул в знак согласия и пошел к выходу, не оглядываясь.

Да, это совсем не то, совсем не то, на что он рассчитывал! Когда он брал билет до Хайнесвиля, у него возникали в душе отзвуки эротических описаний Майка. Была надежда, почти уверенность, связать судьбу с привлекательной и любвеобильной вдовушкой. Все пошло прахом. Не с этой же очкастой толстой неряхой!..

Вдруг неприятная мысль промелькнула у него: а что, если и все остальное окажется таким же блефом? Остальное и самое главное — пятьдесят шесть тысяч долларов, спрятанные в надежном месте.

Он ждал ее в указанном месте, и когда она пришла, в парке уже становилось темно, и это было удачно — никому не бросится в глаза их встреча.

Они сели на скамью возле музыкальной эстрады. Спохватившись, что с дамой надо быть любезным, он протянул ей пачку сигарет. Она покачала головой:

— Спасибо, я не курю.

— Ах да, Майк же мне говорил…

Он помолчал и добавил:

— Он, вообще, много рассказывал про вас… Элен…

— А мне он в письмах про вас, наверное, писал. Лучший друг за всю жизнь!..

— Разве? Очень приятно узнать. Майк был парень что надо. Ему совсем не место было в тюрьме. Ну как же он туда угодил?

— Вам тоже там было не место. Мне Майк писал.

— Да, конечно. Нам обоим не повезло в жизни. Я-то, вообще, был молокосос… Что я понимал? Только из армии пришел… Гулял, развлекался. Потом деньги кончились, надо было чем-то заняться. Стал подручным у одного типа, букмекера. Однажды полиция замела контору. Патрон мне сунул чемодан в руку, сказал: «Беги через черный ход!» А там