Игра в кости - Камилла Лэкберг

Автобус остановился.

– Мы на месте, – объявил водитель.

Она еще раз оглядела коллег. Посмотрела в глаза каждому. Нервозность в такой ситуации естественна. Проблема скорее в тех, кто слишком спокоен. Такие брутальные мачо совсем необязательно хороши как полицейские. Но и чересчур беспокойный коллега может поставить под угрозу всю группу. Таких лучше оставлять в машине.

Но сейчас она не читала в их глазах ничего, кроме решимости.

Сара удовлетворенно кивнула.

– Сейчас мы их возьмем, – сказала она, открывая заднюю дверь и выпрыгивая. Вильгельм хочет как лучше, но Сара здесь начальница. И она не собирается прятаться за спинами коллег.

Его мысли возвращались к ней снова и снова. Весь смысл его идиотской разведки изначально состоял в том, чтобы разыграть перед ней героя. С Сарой Рубен всегда лучше осознавал свои недостатки. Когда смотрел на нее, будто видел себя в зеркале. Всю свою безответственность, эгоизм. Потому что хотел стать для нее лучшим мужчиной. И лучшим отцом для Астрид. Все это непременно надо будет обсудить с бабушкой.

Благодаря Саре, Рубен понял, что большую часть взрослой жизни гонялся не за тем. Пока не оказался в холодном загородном доме, в компании замерзшего расиста, рыдающего от жалости к себе. Безымянная могила в лесу – их общее будущее.

Его найдут не сразу. Может, не раньше лета, когда какой-нибудь сборщик ягод или грибов наткнется на человеческие останки, извлеченные из земли лесными животными. Его «Эллинор» с поддельным номером вывезут за границу, где продадут или разберут на запчасти.

Рубен покачал головой. Наверное, было бы правильнее озаботиться тем, как отсюда выбраться.

– Эй ты, – Рубен пнул Теда в ногу. – Ты еще здесь?

Лидер «Шведского будущего» не отвечал, сотрясаясь в рыданиях. Большое мокрое пятно распространилось по передней части бежевых «чиносов».

Будет ли Сара оплакивать его? Не то чтобы они успели стать парой, теперь на это точно не было ни малейшего шанса. Но Рубен чувствовал, что рассчитывал на такой исход больше, чем решался сам себе признаться.

Здесь, в холодном доме, где изо рта шел пар, а жизнь висела на волоске, для лжи не оставалось ни места, ни времени. Правда же заключалась в том, что он хотел быть с Сарой. Обедать с ней, обсуждать цены на жилье и процентные ставки по акциям. Спорить, чья очередь укладывать детей спать, стирать, идти в магазин…

Он мечтал о свадьбе, с белым платьем и венчанием в церкви. Астрид и Закари с Лией войдут первыми, разбросают лепестки роз. Потом будет большой праздник в семейном кругу, чертовы родственники, которых они с Сарой в гробу видали. Рубен хотел этого и знал, что для него такое возможно только с Сарой.

В отдалении послышались голоса, и он крепко зажмурился. Снова пнул Теда, который как будто потерял сознание. Неприятный человек, но Рубен не хотел, чтобы он скончался у него на глазах.

Что-то упало, скрипнуло. Голоса стали громче. Они вернулись.

Рубен поймал себя на том, что молится про себя. В лицо пахнуло ветром, и он вздрогнул. Стало еще холоднее.

Рубен задумался о том, какая смерть ему уготована. Действительно ли они собираются оставить его замерзнуть или пустят пулю в лоб. Другие сценарии предполагали удушение полиэтиленовым пакетом, веревкой или же перелом шейных позвонков.

Если бы ему было дозволено выбирать, Рубен, конечно, предпочел бы пулю. Быстрая и безболезненная смерть. В самом конце списка стояло удушение полиэтиленовым пакетом. В отличие от Винсента, Рубен никогда не страдал от клаустрофобии. Но сама мысль о том, что он будет медленно задыхаться, вызывала волну панического страха.

За дверью послышались быстрые шаги и возня. Чем они там занимаются? Рубен снова пнул Теда, который заворчал, не поднимая головы. По крайней мере, политик был жив.

Грохот заставил Рубена вздрогнуть. Он подпрыгнул вместе со стулом, разворачиваясь к двери, в которую вломились люди с оружием наготове. За их спинами маячили другие. Тоже в полицейской форме.

В полицейской форме.

И тут Рубен увидел, кто первым вошел в комнату.

Это была Сара. Она остановилась посреди комнаты, в свете, хлынувшем сквозь пустой дверной проем. Рубен был спасен.

Сара спасла его, и это никак не вязалось с разработанным им сценарием. Привязанный к стулу, он, должно быть, выглядел самым жалким существом на свете. Свадебные фантазии растворились, как туман под вошедшим в силу утренним солнцем.

Кто-то перерезал веревки, и Рубен встал, массируя затекшие руки. Он смотрел в пол, не решаясь поднять на нее глаза.

– Следите за домом и участком снаружи, – сказала Сара коллегам. – Вильгельм, вы заберете с собой Теда Ханссона, а я возьму этого бледного мужчину.

Рубен поковылял к двери следом за ней. Прихрамывая, потому что кровообращение в ногах еще не успело восстановиться. Возле брошенных в углу вещей задержался. Что-то насторожило Рубена в том, как они были набросаны.

– Погодите-ка…

Он осторожно поднял верхнюю темно-синюю куртку Canada goose, с капюшоном, отороченным мехом. Из-под куртки смотрели мертвые глаза Густава Брунса.

Он замерз. И проголодался. Они поднимались наверх за едой, но в такой холод люди почти не выходят на улицы, поэтому поживиться особенно нечем. Зима добралась и до них. Папа нашел в мусорном контейнере теплое одеяло, но и оно не спасало. Хотя без него было бы, наверное, совсем плохо.

Папа тоже изменился. Все больше молчал, и это было непривычно. Обычно слова лились из него непрерывным потоком. Мальчик пытался разговорить отца, поднимал темы, которые всегда его воодушевляли, задавал вопросы. О старых шведских королях. О битвах за разные страны и за власть. Об убийстве Густава III. И о том, как французский лейтенант по фамилии Бернадот стал королем Швеции. Обо всем этом мальчик слышал от отца тысячи раз. И слушал бы еще и еще, все с тем же интересом.

Он знал, то Виви переживает, хотя и не подает вида. Мальчик все замечал, несмотря на царящую вокруг темноту.

Они спали рядом, как и всегда. Сейчас это особенно нужно, чтобы согреться. Мальчик чувствовал дыхание отца, грудь которого медленно поднималась и опускалась. Дыхание сна. Мальчик положил руку на обращенную к нему спину. Он не хотел будить папу, который и без того спал неспокойно. Корона лежала с другой стороны, на куске картона. Во сне папа повторял имя мамы, снова и снова. В последнее время он делал это все чаще.

Задрожала земля. Мимо проезжал поезд. Наверное, почти пустой, как и всегда в ночное время. Интересно, что подумали бы