Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон

– Она там?

– Нет, о ней заботится Бюро судебно-медицинской экспертизы.

– А можно сначала туда?

– Давайте обсудим все в участке.

В торговом зале, наверно, все и позабыли, что успели надумать, стоило им увидеть выражение лица Даниэль. Что-то сказал Стив, что-то Бритт, но Даниэль была не в состоянии разобрать их слов.

Иден.

Автомобиль детективов был припаркован вторым рядом прямо напротив входа. Еще стояла уотертаунская патрульная машина, но эти после кивка Гейтс сразу же укатили. Даниэль села на заднее сиденье. До Эмерсона ехать было всего ничего. Вел Прокопио. Несколько раз он включал мигалку и сирену, чтобы расчистить путь. Все молчали, но Гейтс оборачивалась чуть ли не каждую минуту – удостовериться, что с Даниэль все в порядке. Та же не могла ни на чем сосредоточиться. Состояние у нее было прямо как на пороге сна, когда мозг уже начинает отключаться. Все по-прежнему оставалось знакомым и в то же время совершенно отличалось от реальной жизни. Она запросто представляла себе, что Иден всего лишь в своем репертуаре. Угодила в каталажку. В неотложку. Взывает о спасении из мелкого ДТП, от зловещего любовника на одну ночь или разъяренных граждан, которым хватило тупости довериться ей. Умирает со смеху над чем-то только ей понятным. Но только не мертва. Она всегда была живой, когда бы Даниэль о ней ни думала. Живее кого бы то ни было. Суетилась, болтала, расспрашивала. Прихлебывала ее пиво, выхватывала еду из ее тарелки. Толком ничего не понимала, но все равно очертя голову бросалась вперед, словно бы мир – лишь большая прорезиненная детская площадка, где ничего по-настоящему дурного случиться просто не может.

– Пароль от ее телефона, случайно, не знаете?

– 1526, – не задумываясь ответила Даниэль. Уловив удивление Гейтс, она объяснила: – Ее день рождения плюс мой. Я купила ей мобильник на условии, что буду знать пароль.

Детектив отправила сообщение, и в салоне снова воцарилось молчание. За окнами уже мелькал Эмерсон. Большие дома, большие машины, тихие улочки. Даниэль уже привычно поразилась видимости полнейшего спокойствия вокруг.

– Здесь подобное наверняка нечасто происходит, – заметила она. – Убийства, я имею в виду.

– Подобное везде происходит, – отозвалась Гейтс с оттенком усталого интереса в голосе.

Главное управление полиции Эмерсона больше походило на штаб-квартиру какой-нибудь высокотехнологичной фирмы на шоссе 128, нежели на место вершения грязного бизнеса блюстителей порядка. Возле входа в здание стоял фургон, разрисованный логотипами местной новостной компании. Рядом с ним миниатюрная крашеная блондинка на шпильках-небоскребах наговаривала на камеру.

– Прекрасно, – пробурчал Прокопио.

Они припарковались возле заднего входа и сразу же прошли в большой офис открытого типа, одновременно кипучий и притихший. Даниэль немедленно стала центром внимания, хотя взгляды на ней люди старались не задерживать. Возле двери остекленного конференц-зала их поджидал мужчина в форме – высокий, в годах, с седыми волосами. Он представился начальником полиции, однако его имя потонуло в океанском гуле, наполнившем теперь уши Даниэль. Ее рука исчезла в лапище полицейского, словно кусок теста в вафельнице.

– Примите мои искренние соболезнования в связи с тем, что произошло с вашим ребенком, – проговорил мужчина.

Выбор слова оказался странным – как-никак, дочери было двадцать лет, – однако непреднамеренно точным. Сказать, что Иден была ребенком, – все равно что ничего не сказать. Вчетвером они вошли в зал, и ей снова указали место, где сесть. Гейтс и Прокопио устроились напротив, шеф полиции остался на ногах. На столе лежал конверт из оберточной бумаги. Гейтс откуда-то извлекла компактный диктофон, нажала кнопку и поставила устройство между ними.

– Наш разговор будет происходить под запись. Также ведется видеосъемка.

Даниэль кивнула. Как будто она могла возразить.

– Итак, сейчас я собираюсь показать вам две фотографии. И нам необходимо, чтобы вы посмотрели на них и сказали, изображена ли на них ваша дочь. Должна предупредить вас, будет нелегко. Но сделать это важно.

– Да, я понимаю.

– Хорошо. Тогда начнем.

Женщина достала из конверта две большие фотографии. Какую-то секунду разглядывала их, словно бы раздумывая, действительно ли предстоящая процедура столь необходима, затем положила их на стол перед Даниэль. Это оказались снимки крупным планом лица Иден. Глаза девушки были полуоткрыты. Белок левого весь багровый, веко распухшее, словно размоченный хлеб. Меж губ проглядывал самый кончик языка.

– Глаз…

– Это могло произойти вследствие внутреннего кровотечения, – пояснила Гейтс.

Даниэль подвинула за краешек одну из фотографий, выставив ее вровень с другой. Затем кивнула. Какое-то время в зале стояла тишина.

– Итак, вы подтверждаете, что изображенная на этих фотографиях личность – ваша дочь, Иден Анджела Перри?

– Да.

Какое-то движение у нее за спиной. Шеф. Он что-то положил на стол рядом с ней. Ручку. И довольно красивую.

– Нам нужно, чтобы вы поставили свои инициалы на оборотной стороне каждой фотографии.

Она сделала, как было велено, и Гейтс спрятала снимки обратно в конверт.

– Могу я ее увидеть?

– Пока еще нет.

– Но мне надо.

– Мы понимаем. – Детектив поерзала на стуле. – Итак, о чем вы разговаривали с дочерью вчера вечером?

– Да, в общем-то, ни о чем. Я только хотела ей напомнить… Вам ведь наверняка известно, что ей предстоит судебное разбирательство.

– По поводу магазинной кражи.

– Да чепуха это. Тем не менее ей нужно было связаться с адвокатом.

Гейтс небрежно махнула рукой. Теперь магазинная кража никого не волновала.

– Она не упоминала, что собирается вечером с кем-то встретиться?

– Нет.

– А что именно она делала у Бондурантов? По телефону они объяснили, что приходятся ей родственниками.

– Дальними. Степень родства вам у Бетси нужно уточнить. Мы связаны через мою тетушку Нэнси. Познакомились на ее похоронах…

На этом слове Даниэль запнулась.

– Не торопитесь.

– Бондуранты взяли Иден под свое крылышко. Она… не подарок. Но она не плохая. Просто она… просто иногда делает глупости, потому что их делать куда легче. Доверяет людям, которым доверять нельзя. Но она и мухи не обидит.

– Не сомневаюсь, – кивнула детектив.

– Она выводит из себя по десять раз на дню, и в то же время она вроде ангела. Мне трудно объяснить. Для этого нужно ее знать.

Даниэль начала плакать. Она в жизни не плакала, и вот сейчас ее прорвало. Слезинки булавками кололи глаза. На столе материализовалась коробка с бумажными носовыми платочками – снова шеф полиции. «Так, – сказала себе Даниэль через двадцать-тридцать секунд. – И на этом хватит. Поплакала, а больше все равно уже не поможет». Она промокнула глаза, и белоснежный платочек стал черным как уголь.

– Как долго она жила у них? – тут же возобновила расспросы Гейтс.