Чума на оба ваши дома - Сюзанна Грегори

Бартоломью споткнулся, потерял равновесие, полетел со стола и грузно рухнул на пол. Суинфорд перескочил через стол и бросился на Мэттью, бешено размахивая мечом. Языки пламени подбирались все ближе, но Суинфорд, казалось, не видел ничего, кроме своего врага. Меч устремился сверху, Бартоломью отдернул голову и услышал, как металлический клинок лязгнул о каменный пол. Врач принялся яростно отбиваться, сшиб Суинфорда с ног и заполз под стол. Суинфорд ухватил его за ногу и потащил назад; Бартоломью изо всех сил цеплялся ногтями за плиты пола.

Он снова вывернулся и наугад лягнул ногой. Хватка Суинфорда на миг ослабла, и Бартоломью снова бросился под стол, выскочил с другой его стороны, но на него тут же налетел Элкот и снова сбил с ног.

– Что вы делаете, черт побери? – рявкнул он и умолк при виде Суинфорда, который шатался, держась за живот.

– Проклятье!

Колет уже перезаряжал арбалет, не обращая внимания на все более громкие крики Суинфорда, который корчился от боли.

В тот же миг Стивен, видя, что Колет застрелил Суинфорда, метнулся по горящему тростнику к двери. Прямо в руки брата Майкла.

– Берегись Колета! – крикнул Бартоломью. Колет краем глаза заметил какое-то движение и услышал испуганный вскрик Стивена. Он стремительно обернулся и прицелился в Майкла. Бартоломью перескочил через Элкота и бросился Колету под ноги. Тот упал, и арбалет полетел на пол. Колет отчаянно пытался дотянуться до оружия, а Бартоломью старался удержать его.

В руке Колета вдруг блеснул нож, его острие понеслось вниз по грозной дуге и выкололо бы Бартоломью глаз, если бы он не выпустил своего бывшего друга и не отшатнулся. Колет отскочил и кинулся к буфетной. Бартоломью бросился за ним, смутно отметив, что в зал через главный вход стекаются люди. Колет развернулся с искаженным яростью лицом и метнул нож в Бартоломью. Им руководило отчаяние, и бросок даже близко не достиг своей цели. Бартоломью прыгнул на Колета, увлекая его за собой на пол.

Почти немедленно он ощутил, что его тянут вверх. Он решил, что это Суинфорд, и отчаянно замолотил кулаками.

– А ну, полегче! Полегче!

Бартоломью пришел в себя, и его ярость померкла так же быстро, как и накатила. Колет, уже под охраной двух дюжих педелей, с опаской поглядывал на Бартоломью; лицо у него было в синяках и в кровоподтеках. Бартоломью держали под руки Майкл и еще один бенедиктинец.

Громкий треск отвлек их внимание от Колета и Бартоломью.

– Пожар! – закричал Майкл, выпуская руку Бартоломью. – Тушите пожар!

Тростники пылали, и пламя уже пожирало гобелены. Бартоломью бросился стаскивать их, пока огонь не перекинулся на деревянный потолок. Снаружи кто-то затрезвонил в колокол, и зал заполнился студентами, которые принялись своими черными мантиями сбивать пламя.

Кто-то из студентов закричал, и резная деревянная ширма за буфетной со стоном пошатнулась и рухнула на пол, рассыпавшись снопом языков пламени и искр. В зал хлынули новые люди, некоторые из Майкл-хауза, но многие из других колледжей и пансионов. Бартоломью и Майкл быстро выстроили их в живую цепь, по которой стали передавать разнообразные сосуды, наполненные водой из колодца.

Бартоломью крикнул Элкоту, безрезультатно пытавшемуся своей мантией затушить пылающие стебли тростника, чтобы он выводил больных из спальни коммонеров. Мэттью понимал, что, как только загорится деревянный потолок, огонь очень быстро перекинется на другие помещения. Повсюду клубился густой дым, и Бартоломью увидел, как один студент упал на пол, хватаясь за горло. Он вытащил беднягу на двор, где тот прокашлялся. Бартоломью поднял глаза. Из окон вырывались языки пламени, двор застилала плотная пелена черного дыма.

Зачумленных вынесли во двор и уложили у конюшни, где вокруг них принялись хлопотать соседи Майкла по комнате, бенедиктинцы, один из которых до сих пор не оправился от воздействия отравленного вина. Элкот повис на колоколе, ученые и прохожие стали сбегаться на помощь.

Бартоломью бросился по лестнице обратно в зал.

Уильям и Майкл привязали канаты к перилам деревянной галереи, и люди дружно тянули за них. Бартоломью понял их замысел. Если галерею разрушить, огонь вряд ли доберется до деревянного потолка, и пожар можно будет обуздать. Он занял пустующее место у одного из канатов и потянул за него вместе с остальными.

Галерея, вырванная из стены, со скрипом ломающегося дерева накренилась и полетела на каменные плиты пола. Мужчины и женщины бросились вперед, чтобы сбить пламя. Горящее дерево шипело в потоках воды, и постепенно потрескивание огня стало утихать. Наконец все потухло, и люди, прибежавшие на звон колокола, оглядели пожарище.

– Все равно тростник на полу пора было менять, – произнес Бартоломью. Это замечание предназначалось для ушей Майкла, но в тишине слова прозвучали очень громко. Напряженная атмосфера разрядилась, все засмеялись. Беду удалось предотвратить.

Агата, работавшая наравне с остальными, раздала людям щетки и приказала выкидывать из окон обугленные стебли тростника, столы, скамьи и гобелены. По предложению Бартоломью Кинрик вытащил то, что осталось от превосходной коллекции вин Уилсона, и универсанты наравне с горожанами подкрепились винами, которые стоили больше, чем многие из них зарабатывали за год.

В суматохе пожара Бартоломью почти позабыл о Колете, Стивене и Суинфорде. Он подошел к небольшой кучке людей, обступивших лежащую на полу фигуру. Уильям стоял на коленях рядом с Суинфордом, соборовал его и скороговоркой произносил слова ритуала отпущения грехов. Глаза умирающего были закрыты, на посиневших губах пузырилась кровь.

Он открыл глаза, когда Уильям договорил.

– Третий мастер, меньше чем за год, – прошептал он.

Потом обвел взглядом собравшихся и нашел Бартоломью.

– Ты все еще жив, – сказал он. – Я не был уверен, что Колет справится с тобой. На этот раз ты действительно смешал мне все карты. Еще несколько месяцев, и я стал бы епископом – и ноги моей не было бы в этом проклятом городишке…

Он смежил веки, потом снова разлепил их.

Колета и Стивена уже увели в замок, когда Бартоломью отыскал Освальд Стэнмор, белый от волнения.

– Господи, Мэтт, – сказал он, – что случилось?

Бартоломью не знал, что сказать. Усадив зятя на одну из не слишком обгоревших скамей, Мэттью дал ему кубок с вином. Ричард присел рядом; лицо у него было заплаканное.

Стэнмор обхватил кубок трясущимися руками и глотнул вина.

– Он дурачил меня, Мэтт, – сказал он. – Тянул из меня деньги, заставил поверить в выдумки Суинфорда, а теперь еще пытался убить тебя. И это мой родной брат!

Бартоломью положил руку ему на плечо.

– Что будет с его женой и детьми?

– Стивен и его жена уже довольно давно отдалились друг от друга, – сказал Стэнмор. – Она жаловалась на его ночные отлучки. Зря я ее не слушал. Ричард предложил ей пожить немного в доме на Милн-стрит. Места там хватает, так что ей с детьми нет нужды куда-то уходить. Да и Эдит будет помогать, чем сможет.