Пятьдесят на пятьдесят - Стив Кавана

Ознакомительный фрагменту нее не всё в порядке. Тут может быть только один исход. Думаю, что лучший вариант для вас – уболтать Софию на досудебную сделку с признанием вины. Это сэкономит всем нам кучу времени.

– Я еще не разговаривал с Софией. Посмотрим, как все будет складываться.

– Ладно, удачи, – бросил Леви, увлекая за собой своего помощника, симпатичного малого с пачкой бумаг в руках, и взмахом руки подзывая к себе высокого полицейского, который открыл дверь допросной и отступил в сторону. Я шагнул ближе, чтобы глянуть на Александру Авеллино.

Даже сидя за столом в допросной, та казалась стройной и высокой. Светлые волосы явно крашеные, понял я, хотя покраска качественная. Глаза у нее покраснели, а помада поблекла. В остальном же Александра выглядела здоровой и подтянутой, с кожей молочного, миндального оттенка. Учитывая обстоятельства, смотрелась она на все сто. В выражении ее лица чувствовалась уверенность. Это была женщина, явно способная постоять за себя и за других. Когда дверь открылась, я ощутил легкий аромат духов.

Высокий полицейский закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

– Ладно, Эдди, а вот и София, – поторопил меня Буковски, вставляя ключ в замок и открывая дверь.

Я вошел во вторую допросную.

София Авеллино оказалась чуть пониже своей сестры, хотя и ненамного, а ее темные волосы резко контрастировали с белым как мел лицом. А вот глаза у сестер оказались совершенно одинаковыми, явно отцовскими – узкими, но яркими и проницательными. Она не улыбалась. Губы у нее были тоньше, чем у сестры, и нос тоже. Сестры выглядели полными ровесницами, хотя мне припомнилось, что дочери Фрэнка вроде как родились с разницей примерно в год. Сам не знаю, откуда у меня взялись такие сведения – хотя, скорее всего, я видел их обеих или кого-то из них в каком-нибудь журнале или новостной статье.

София с подозрением посмотрела на меня, но ничего не сказала. Напротив нее сидел какой-то незнакомый мне адвокат – на вид такой же богатый и успешный, как и все остальные. Собрав свои бумаги, он бросил с досадой:

– Вы совершаете большую ошибку, не наняв меня! – после чего выбежал вон.

Я не обратил на него внимания, сосредоточившись на сидящей передо мной молодой женщине.

– Здравствуйте, София, меня зовут Эдди Флинн. Я адвокат защиты. Сержант Буковски сказал мне, что у вас нет адвоката. Я хотел бы немного поговорить с вами и посмотреть, не могу ли я чем-нибудь вам помочь. Вы не против?

Немного поколебавшись, она кивнула, принявшись чертить пальцами воображаемые линии и круги на столе. Подойдя ближе, я увидел, что София проводит пальцами по вмятинам и царапинам, исследуя текстуру, – нервная реакция, в чем-то даже детская. Тут она вроде как спохватилась и спрятала руки под стол.

Я уселся напротив нее, расслабленно положив перед собой раскрытые ладони – приглашение к разговору на «языке тела».

– Вы знаете, почему здесь оказались? – начал я.

Сглотнув, София кивнула и ответила:

– Мой отец мертв. Его убила моя сестра. Она говорит, что это сделала я, но клянусь вам – я этого не делала! Просто не смогла бы. Лживая сука, убийца!

Ее руки взлетели в воздух и резко опустились, хлопнув по столу и словно поставив точку после слова «убийца».

– Ладно, я понимаю, это звучит глупо, но мне нужно, чтобы вы сохраняли спокойствие. Я здесь для того, чтобы помочь вам, если смогу.

– Сержант Буковски сказал, что мне надо поговорить со всеми этими адвокатами, но ни в коем случае не принимать окончательное решение, пока не поговорю с вами. Я уже и не знаю, что мне надо делать, а чего не надо…

София покачала головой, и на глаза у нее навернулись слезы – глаза, которые оказались гораздо более зелеными, чем мне поначалу показалось. Отведя взгляд, она проглотила всхлип, мышцы шеи у нее напряглись, и вместо того чтобы разрыдаться, она сделала глубокий вдох. А потом, закрыв глаза и позволив слезам упасть на пол, произнесла:

– Простите… Я все никак не могу поверить, что его больше нет. Не могу поверить в то, что она с ним сделала.

Я только лишь кивнул, ничего не ответив, а она подтянула колени к груди, обхватила их руками и наконец расплакалась, тихонько раскачиваясь взад и вперед.

– Очень вам сочувствую. Правда сочувствую, – наконец произнес я. – Но правда еще и в том, что вы оказались в наихудшей ситуации из всех возможных. На вас насели копы, а наверняка и на вашу сестру тоже. Одной из вас или вам обеим может быть предъявлено обвинение в убийстве. Возможно, я смогу вам помочь. Или нет. Пока что мне нужно знать только одно. Мне нужна твердая уверенность в том, что это не вы убили своего отца.

София слушала меня сквозь слезы. А потом вытерла лицо бумажной салфеткой, шмыгнула носом и вроде немного взяла себя в руки, настраиваясь на предстоящий разговор. Если она и притворялась, то это у нее просто отлично выходило. Хотя я не видел за столом напротив себя никакой актрисы. Я видел перед собой терзающуюся, страдающую молодую женщину. Это было по-настоящему. Это было правдой. Но вот чем были вызваны эти ее терзания – смертью отца, или же страхом, что ее могут уличить в убийстве, или еще какой-то причиной, – было пока не совсем ясно.

– Почему вы меня об этом спрашиваете? Другие адвокаты не спрашивали у меня, виновна ли я в убийстве. Вы мне не верите?

– Я задаю этот самый вопрос абсолютно всем своим клиентам. За тех, кого считаю невиновными, я борюсь до последнего. Если люди уверяют меня, что чего-то не делали, и лгут при этом, я обычно могу это распознать, и тогда наши дорожки расходятся. Если они поднимают руки и признаются, что виновны, я помогаю им рассказать свою историю суду – чтобы судья сумел понять, почему они это сделали и какая мера милосердия или смягчения наказания в данном случае может быть уместна. Я не защищаю убийц, которые просто хотят выйти сухими из воды. Это не в моих принципах.

Она глянула на меня как-то по-новому, как будто я снял некий камуфляж и теперь она видела перед собой реального человека.

– Мне нравится, что вы меня об этом спросили, – наконец сказала она. – Я хочу, чтобы вы были моим адвокатом. Я не убивала своего отца. Это всё Александра. Это ее рук дело.

Я не торопил события, внимательно наблюдая за ней, пока она произносила эти слова. В ее глазах, в ее голосе, на ее лице