Искатель, 2003 № 04 - Журнал «Искатель»

— Как?

— Играю на скрипке.

— А… умеете?

— Я бывшая артистка филармонии, вторая скрипка.

Майор помолчал. Бывшая скрипачка оркестра… Стоит на паперти… А как же детсадовские идеи дурачков-идеологов: чем больше станет богатых, тем лучше будем жить? И что же вышло? Богатых стало много, бедных еще больше. Артистка собирает подаяние…

И тут на кухонном столе майор увидел ее, скрипку, которая удивила, словно ружье без приклада. Может быть, для церкви сойдет и обшарпанная, как фанерный чемодан.

— Она же без струны…

— Поэтому милицию и вызвала.

— Струну украли?

— Украли скрипку.

— Вот же она, гражданка.

— Это другая, не моя. Подменили…

Потерпевшая рассказала, как вечером была у храма, вернулась и обнаружила дверь открытой.

— Но скрипка была с вами?

— Да.

— Пришли, дверь открыта, вызвали милицию, легли спать, а утром обнаружили, что в мешке скрипка не ваша? Как же ее подменили?

— Наверное, пока спала… Замок-то могли днем изучить.

— А где вы дома ее храните?

Она показала на угол, за холодильник, где стояло ведро для мусора. Леденцов не понял, но женщина кивнула:

— Да-да, в мусорном бачке.

— Почему?

— Вору и в голову не придет.

Майор не удивился, умудренный криминальным опытом. Семиклассница вернулась из школы и решила сварить пельмени, поскольку матери дома не было. Вскипятила воду, распечатала пачку и хотела высыпать в кастрюлю. Но пельмени нз сыпались, хотя были заморожены. Школьница тряхнула их с силой — в кипящую воду упал, как позеленевший кусок колбасы, тугой рулон свернутых долларов, спрятанный мамой.

— После возвращения из церкви проверяли мешок?

— Нет.

— Расскажите, что происходило в тот день у храма?

Майор подсел к кухонному столу и принялся расспрашивать о всяких мелочах. Через минут десять он уже догадался, что скрипку подменили там, у храма. И от нее, от догадки, хлынул рой вопросов: есть ли у этой женщины родственники, с кем дружит, кто знал о существовании скрипки, кого подозревает?.. Все эти мелкие вопросы затмила тяжелая мысль: если женщина играла на паперти, то о скрипке знали все и подозреваемых будет, что в лесу поганок.

— Взломщик пытался здесь выпить, — вдруг сообщила хозяйка.

И достала из холодильника бутылку и чашку, как доказательство.

— А была полной?

— Да это сок, — усмехнулась женщина.

Майор заподозрил подростка, потому что опытный вор лишний раз следить не будет. Но подросток и скрипку красть не станет. За скрипками охотятся только по наводке.

Леденцов позвал криминалиста. Бутылка, чашка, холодильник… Работа есть. Но не прошло и десяти минут, как эксперт подал удивленно-радостный голос:

— След!

Майор подошел. За мусорным ведром образовалось малое нехоженое пространство, давно неметенное. На нем, на довольно-таки плотном слое пыли, отпечатался ботинок… Нет, не ботинок. Но след явный. Точнее, ботинок неполной конфигурации, словно на полу полежала крупная картофелина со срезанной верхушкой.

— Похож на одну крупную пятку, — сказал криминалист, принимаясь за фиксацию следа.

— Как это пятку?

— Будто без пальцев. Или такое копыто.

Майор вернулся к хозяйке.

— Расскажите об инструменте.

Глаза пожилой женщины потеплели, вернее, помолодели, и голос из официально-испуганного сделался грудным, почти ласковым, словно заговорила о дочери…

Работа в квартире кончилась. Но это не место преступления — оно там, у церкви. Майора заинтересовал невысокий человек, который подарил букет. Впрочем, за день там прошло много люду большого и маленького.

Вполголоса, только для Леденцова, следователь спросил:

— Майор, с чего такой напряг?

— В смысле?

— Вы замнач, выехали на заурядную кражонку…

— Скрипка изготовлена в 1720 году Давидом Таплером, учеником Страдивари.

— Значит, дорогая?

— Страховая стоимость полмиллиона долларов.

13

Начальник изучал оперативника взглядом, словно к чему-то примериваясь. Чадович от легкого неудобства шевельнул плечами: он знал, что глаза начальника кажутся желтоватыми от светло-рыжей шевелюры майора. Ироничной улыбкой Леденцов желтизну с глаз согнал.

— Володя, говорят, ты на чем-то играешь?

— На пианино.

— И что способен исполнить?

— Когда-то си-минорную сонату Шопена умел.

Леденцов смотрел на щеголеватого оперативника, подавляя желание обратиться к нему «златокудрый ты мой».

— Златокудрый… То есть тогда скрипка на тебе.

— Товарищ майор, почему на мне? Я же на этом, на другом инструменте.

— Знаю, что пианино тяжелее скрипки. Берись за дело, лейтенант. Будем работать всем отделом, но главный спрос с тебя. А материал о сабле передай Фомину.

Берись за дело… С какого конца? Чадович начал с оповещения скупочных, комиссионных и антикварных магазинов, хотя какой дурак понесет туда редчайший инструмент, украденный наверняка по заказу? Затем изучил распечатки происшествий: крали все, что угодно, — обезьян из зоопарка, цистерну с вином, зубоврачебное кресло из клиники, — но только не антикварную скрипку. День просидел лейтенант с потерпевшей, проверяя все ее родственные и дружеские связи: даже составил схему, похожую на обозначение железнодорожного узла с нитями-путями. Опросил человек двадцать. Ничего не дали и встречи с негласными агентами.

Некоторые поступки ему претили, но, зажав гордость, лейтенант встретился с асом квартирных воров по кличке Дохлый, который так привык работать с отмычками, что вместо ключей открывал ими собственную квартиру. Дохлый божился, что он тут ни при чем и что ни один правильный крадун на эту скрипку не польстится — если только бестолковку не заклинит.

Чадович любил детективы. Его раздражало, что в них крали антикварные скрипки, редчайшие бриллианты, всемирно известные картины, иконы Феофана Грека… В его начинающей практике воровали деньги из бельевого шкафа, телеаппаратуру из комнаты, посуду из кухни, водку из холодильника…

Но вот и в его начинающей практике похитили скрипку в полмиллиона долларов. Похоже, найти ее будет труднее, чем накрыть бандитский притон.

Чадович успокоился, потому что схлынула первая нетерпеливая волна надежды схватить преступника по горячим следам. Впереди был долгий и нудный период кропотливой работы, ни срок которой не известен, ни результат. А майор Леденцов требовал ежедневного отчета.

Лейтенант стоял у Собора, разглядывая нищих и каких-то личностей, скорее всего, бомжей. Молиться шли и шли. Наверное, не меньше, чем раньше ходило на партийные и комсомольские собрания. В ничем не занятой голове зарождались свободные мысли. Например, если столько верующих, то почему люди боятся смерти — ведь к Богу попадают? Если столько верующих, то почему?..

В сумке мелодично затренькало; только музыкальное ухо распознало бы, что это си-минорная соната Шопена. Чадович мобильник достал. Энергично-деловитый голос сообщил:

— Участковый тридцатого отдела милиции… Я насчет ориентировки про скрипку.

— Слушаю, участковый.

— Жильцы одного из домов сообщили, что вчера в двадцать два часа гражданин Танцулин вернулся домой с горбатым футляром в руке.

— Что за горбатый футляр?

— Для скрипки.

— Так может он скрипач.

— Оператор в котельной.

— Еду в ваш отдел.

Участковый, тоже молодой парень и тоже старший лейтенант, привез Чадовича в