19 студентов, 14 дней и Керженец, или Блогер в щучьей пасти - Мария Рутницкая

палатки распахивается и показывается предмет нашего нетерпеливого ожидания. Общий вздох проносится над плесом. Наверное, по мнению Витки — это должен быть вздох восхищения. Но… Не в этот раз.

На Авите вечернее платье. Золотого цвета. На тоненьких бретельках и с высоким разрезом. И она на шпильках. Да-да! Сантиметров пятнадцать, не меньше. В ридикюле, зажатом под мышкой, расположился Насик, любопытно крутящий головой и принюхивающийся. Сначала дива достает телефон и делает селфи на фоне палатки и заходящего солнца. Красиво, не спорю. А потом переводит ожидающий восхищения взор на нас.

Наши вытянувшиеся лица и приоткрытые рты — явно не та реакция, на которую девушка рассчитывала. Обиженно дует губы и бредет к нам. Но дойти не успевает. Скрытый в песке камушек становится непреодолимым препятствием. Нога на шпильке подворачивается, и Витка хлопается на задницу. Мы вскакиваем со своих мест и бросаемся к однокурснице. К счастью, все обошлось и пострадала только девичья гордость.

И Игнасио, похоже получил психологическую травму. Он с громким воем, неожиданным для такого мелкого существа, выдирается из сумки и несется… к Фрэнку. Прижимается к черному боку и затихает. Мой рыжий зверь опускает морду к пострадавшему собрату, обнюхивает его, а потом с мученическим видом ложится, опуская морду на лапы и с упреком глядя на меня: «Вот воспитала меня вежливым, а теперь возись с этой мелочью! А шугануть — совесть не позволяет». Присаживаюсь рядом со своим благородным другом и треплю по рыжим ушам: «Ты у меня самый лучший!» — шепчу тихонько. Пес тяжело вздыхает и кладет голову мне на кроссовки.

Начало праздничного мероприятия задерживается. Сначала утешали Авиту, провожая до палатки. Потом она переодевалась, на этот раз, слава тебе боже, в нормальную походную одежду, правда кислотно-зеленую куртку и ярко-розовые джинсы таковой можно было назвать с натяжкой, но все лучше золотого платья. За это время сильно стемнело.

И вот — торжественный момент. Аккуратные язычки пламени, жадно пробежав по растопке, начинают обретать мощь и силу. Завораживающее зрелище. Проходит несколько минут, и мощное пламя рвется в ночное небо, рассыпая искры.

— Урааа! — кричим мы, начиная хлопать в ладоши.

— Выпускной сплав объявляю официально открытым, — важно заявляет наш капитан Зарецкий.

Бревна приходится оттащить подальше — очень уж сильный жар идет от высоченного пламени. Антоха и Сашка приносят гитары. И над рекой и костром начинают звучать вечные бардовские песни.

Расходимся поздно. Или, скорее, рано. Я лично отправилась спать часа в три. Фрэнк свинтил в палатку раньше — он у меня совсем не романтик. Засыпала я под всполохи костра и тихие голоса самых стойких одногруппников.

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Ты что грустишь, бродяга, а ну-ка улыбнись

О.Митяев

Этот день начался гораздо позже предыдущего. Хорошо, что он был пасмурным и палатка не так сильно нагрелась. А еще замечательным было то, что мы с Катькой сегодня не дежурные. Сквозь сон я слышала возню Иры, которой как раз не повезло. С ворчанием она выбиралась из спального мешка, бормоча под нос явно что-то ругательное. Возмущение усилилось, когда она спросонья споткнулась о Фрэнка, который расположился прямо возле выхода из спальника. Оба были явно не довольны друг другом, но на выход отправились вместе.

Второй раз я проснулась уже окончательно от громких звуков. Кто-то особенно креативный решил устроить побудку не желающим просыпаться одногруппникам при помощи таза и ложки. Недовольные возгласы, раздавшиеся со всех сторон, несколько утешили мою злую от внезапного пробуждения персону. Катерина попыталась продолжить спать, накинув на голову капюшон спальника и прижав его к уху ладонью. Но тут уже я не смогла упустить момент сделать ближнему гадость. Ну, а что она? Я тут проснулась, а она дрыхнет. Поэтому потрясла соседку за плечо, а когда она подняла голову, дунула ей в нос.

— Варька, ты че творишь?! — реакция последовала моментально.

Возмущенное фырканье несколько улучшило мое настроение. Ну, а если серьезно, я не хотела, чтобы подруга осталась без завтрака. Здесь — не дома. Второй раз еду никто готовить не будет, а значит — кто не успел — тот опоздал.

Выползаем из палатки. Смотрю в сторону походной кухни, в надежде определить, кто же это у нас такой творческий. Судя по тому, как вдоль пляжа улепетывает Мишка, за которым гонятся Антоха с Гришкой, креатив с тазом явно принадлежит ему. Вот парни догоняют виновника всеобщего бурного пробуждения, завязывается небольшая потасовка, которая заканчивается закидыванием Ледина в речку.

— Ну вы ваще! — кричит он, отфыркиваясь и поднимаясь на ноги. — Совсем шуток не понимаете!

— Я тебе сейчас устрою шутки, — зло рычит Грэг.

— Да ладно, ладно! Извини! — Михаил понимает, что явно перегнул палку. — Был не прав. В следующий раз будем будить бережнее.

Недовольно ворча, Антон с Григорием проходят к столу и валятся на лавки. Видно, кто-то вчера все-таки переусердствовал с отмечанием. Мишка, обходя парней по широкой дуге, возвращается к своей команде по кухонному дежурству. Там сегодня кроме него и Иры — Мила и Саша.

Народ, с интересом пронаблюдав за утренними разборками, также подтягивается к столу. Макароны с яйцом с костра — это совсем не то же самое, что такое же блюдо дома. Все наворачивают так, что за ушами трещит. Чашка кофе приводит меня совсем в благодушное настроение, и я начинаю раздумывать — чем же я хочу заняться после завтрака? Почитать? Сплавать на байдарке на соседний плес? Пописать заметки в телефоне о нашем походе, чтобы не забыть потом самое интересное? Пофоткать себя и природу? Мои размышления прерывает Ира, как раз только что закончившая завтрак:

— Девчонки, а пойдемте за малиной? — напоминает она наш вчерашний разговор. — Если наберем — на обед компот сварим.

— Я за! — одновременно отвечают Оля с Наташей, а Даша просто согласно кивает.

Мы с Катей тоже выражаем свое согласие.

Инна с Авитой смотрят на нас чуть ли не с жалостью — ну и пусть, как хотят. Многое теряют, между прочим. А Мила просто спокойно отказывается. Вот уважаю ее. Впрочем, я уже об этом, кажется, говорила.

— Девчонки, — заговорщицки понижает голос Мишка, —