Красный ангел - Роксана Лонгстрит

Сон был глубоким, но беспокойным. Она проснулась от прерывистого пронзительного звона. С трудом выпростав руку из-под сбившейся простыни, она ударила по будильнику, не сразу сообразив, что он тут ни при чем.

Звонил телефон.

Надо идти на кухню. Только теперь Алекс заметила, что солнце давно встало и заливает яркими лучами всю квартиру. Очень приятный, домашний вид. Господи, проспала!

Поднося к уху трубку, она испуганно метнула взгляд на часы.

О Боже, уже одиннадцать. У меня же крайний срок — к часу…

— Хоббс, твой крайний срок — час дня, — прозвучало в трубке.

Алекс прокашлялась, чувствуя отвратительный привкус во рту. Прижав трубку плечом, она потянулась за воскресным выпуском какой-то газеты и принялась шуршать страницами.

— Да-да, Уитон, я помню. Как раз перечитываю текст. Всю ночь работала, — солгала Алекс. — Мне как раз примерно час остался. Ну, может, полтора.

— Уложись в час, у меня и без тебя хватает проблем с этим засранцем Германом. Я же просил его написать с консервативной точки зрения, говорил я ему или нет? Говорил? — Уитон Синклер 3-й, совершенно не оправдывающий свое имя, и не собирался интересоваться ее мнением по этому поводу. В трубке послышался шорох ткани: все рубашки Уитона выглядели так, словно были рассчитаны на человека с треугольной шеей. — Реакционная либеральная чушь. Пришлось самому горбатиться и переписывать этот бред. Не вздумай устроить мне нечто подобное, Хоббс!

— Разве такое когда-нибудь бывало? — парировала она. Уитон хмыкнул. — Знаешь, я хотела бы еще немного поработать на тему этого трупа на Мидоу, ладно? Дадим в номер на следующей неделе. У меня есть нечто увлекательное, стоит подождать. А сейчас я напишу в рубрику «ведется расследование», ладно?

— Черт побери, а чем мне прикажешь заполнять страницу?! — чуть ли не заорал Уитон. Она слышала его хриплое астматическое дыхание. Потом — легкое шипение, это он брызгал в рот лекарство. — Ты что, Хоббс, смерти моей желаешь?

— Нет, мне нужно жалованье. — Алекс закашлялась, выигрывая несколько секунд, пока мозг окончательно не проснулся. — Как насчет милой истории про одного парня, который отправил своей жене бандероль с отрезанным членом ее любовника? Хороший поворот. Секс и насилие.

Уитон молчал. Она догадывалась, что он пережевывает эту идею, перебирая в памяти свой каталог рисунков и фотографий. Опять прижав трубку плечом, она открыла дверцу буфета. Ага. Кофе.

— Только напиши со вкусом, — наконец решился Уитон и отключился. Алекс поцеловала микрофон и положила трубку.

Эту историю двухлетней давности она уже давно написала. Немного обновить — хуже не будет, тем более что она предусмотрительно опустила фамилии виновного и жертвы. Но тогда так и не смогла никому продать.

Пока варился кофе, она вывела на принтер рассказ, колоритно озаглавленный «Секс в пакетике». Это была не самая лучшая ее работа, но, черт побери, лучше, чем девять десятых того барахла, которое принимает и публикует Уитон. Примет и еще слюной изойдет.

Она подумала про Дэвиса. Должен получиться хороший, по-настоящему хороший материал. Слишком хороший для «Нэшнл лайт». Габриэль Дэвис — крупная фигура. Национальная пресса. Дорогие журналы. Права на экранизацию.

Она уже предвкушала грядущий успех. Среди всех, с кем ей приходилось работать, Дэвис был, наверное, самым жутким, самым непонятным, самым потенциально опасным.

Но, как ни странно, и самым уязвимым.

Эти уязвимые — самые лучшие.

— Черт, — в сердцах бросила Алекс, закрывая за собой дверь и оглядывая квартиру, которая всем своим видом красноречиво напоминала о том, чего она не сделала за последние шесть месяцев. Сбросив на пол спортивную сумку, она плюхнулась в кресло. — Жизнь — дерьмо.

В холодильнике — ничего, кроме куска замороженной лазаньи, но на итальянские блюда после «Дельвеккьо» и Дэвиса она смотреть не могла. Впрочем, пицца — это не совсем итальянское. И ее привозят на дом.

Когда Алекс потянулась к телефону, раздался звонок. Она отдернула руку и, сощурившись, посмотрела на аппарат, как на нашкодившего щенка. После четвертого звонка она сняла трубку.

— Алекс! — Уитон. Она с облегчением выдохнула. — Где тебя черти носят?

— Занята, — бросила она. — Я не работаю по ночам, Уит.

— Преступность не спит! — Шут гороховый, мысленно откликнулась Алекс. — Слушай, звонил твой приятель, Рэнджел, фотограф. Убийство на углу Миртл и Варансас. Говорит, дело серьезное. Тебе надо бы быть там. — Уитон закашлялся. — Так что отрывай задницу от дивана и дуй туда. На той неделе мне нужен приличный материал.

— Бог с тобой, два материала за два дня?

— Да хоть два за час! Поднимайся!

В трубке запищали сигналы отбоя.

С вершины холма в четырех кварталах от места уже виднелись сине-красные опознавательные цвета полиции Лас-Вегаса. Движение, понятное дело, перекрыто.

Как раз к шапочному разбору.

Действо напоминало карнавал — яркие осветительные приборы, пестро одетые телевизионщики, озабоченные полицейские. Все — в красно-бело-синем, как на национальном празднике. Ночь пахла выхлопными газами и потом. И еще чем-то, более тяжелым. Порох? Кровь?

Алекс пробиралась к оградительной ленте, выискивая взглядом знакомые лица, чтобы получить хотя бы минимальную информацию. Погибший оказался мужчиной лет пятидесяти пяти, вероятно, бизнесмен. Его убили в собственной машине цвета «серебристый металлик», симпатичном «Ягуаре-XJ9». Телевизионщики получили материал, ради которого, как говорится, и умереть не жалко. Человек с такой машиной, скорее всего житель фешенебельного района Изумрудного озера, побогаче будет, чем банкиры Мидаса.