Пожар Саниры - Эд Данилюк

Наистарейшая, мельком улыбнувшись племяннику, прикрыла глаза рукой и посмотрела вверх. Было понятно, что полдень вот-вот наступит, но только старшая жрица могла определить этот момент. Она была в своих новых церемониальных одеждах, ещё более богатых и красивых, чем наряд, сгоревший лето назад. Медная диадема отбрасывала во все стороны яркие блики. Украшения на шее, руках, одежде мелодично позвякивали.

Субеди обвела взглядом собравшихся перед ней людей и кивнула.

Забили барабаны, заиграла торжественная музыка, проросла, набирая мощь, песня множества множеств людей…

Цукеги передала Наистарейшей чашу с негасимым огнём Города. Та подняла сосуд высоко над головой, постояла несколько мгновений, показывая толпе, а затем опустилась на колени и резким движением перевернула, высыпав содержимое в специально вырытую ямку. Руками завалила огонь землёй. Поставила сверху пустую теперь чашу. Поднялась.

Воцарилась звенящая тишина.

Наистарейшая провозгласила:

– Город теперь принадлежит сёстрам-богиням!

Толпа радостно зашумела.

Цукеги достала новую чашу. Субеди склонилась к пышущему жаром остову ворот и разложила на одном из брёвен несколько кусков тщательно просушенного мха. Тот сразу вспыхнул ярким пламенем.

Обычай требовал, чтобы Наистарейшая переложила новый негасимый огонь Города в чашу голыми руками. Тот же обычай, правда, требовал перед этим нанести на кожу белую глину, а поверх неё – ритуальные узоры охрой.

Старшая жрица стала брать горящий мох пальцами и нарочито медленно укладывать его в сосуд. Потом добавила сено и мелкие щепки.

Над краем чаши показались уверенные языки пламени.

Субеди подняла сосуд над головой и провозгласила:

– Сёстры-богини даровали нам новый Город!

Теперь толпа уже заревела. Зазвучала приветственная песня, и каждый подхватил её, вкладывая в слова всю свою радость. Полные счастья и надежд звуки разносились над холмом, летели над сгоревшими домами, устремлялись ввысь.

– Да, такое не забудешь! – пробормотал Нотаба, глянув на Нимату.

Тот, ошарашенный зрелищем, смог лишь кивнуть.

Когда песня была допета, никто не двинулся с места, никто не заговорил, никто даже не пошевелился. Люди стояли на месте и смотрели на жриц.

Под взглядами всей толпы Субеди повернулась к Цукеги.

– Ну, вроде всё, – пробормотала она едва слышно, и голос её был удивлённым и растерянным. Как-то не верилось, что главный обряд её жизни только что закончился. – Что нужно делать дальше? Что велят обычаи?

Жрица бога-Змея едва не пожала плечами, но вовремя спохватилась. Оставаясь торжественно неподвижной, тихо ответила:

– Я не знаю. В песнях не говорится, что делать теперь…

На лице Наистарейшей отразилась растерянность. Её голова невольно повернулась к Гароле…

2

За холмами

Сани дома Субеди двигались на почётном месте, первыми – так скотине, принадлежавшей Наистарейшей, доставались ещё нетронутые кусты, ветви деревьев и трава. Собственно, у старшей жрицы было с полтринадцатьраз волокуш, все доверху гружёные добром, а многочисленная живность занимала столько места, что идущий следом дом едва можно было разглядеть в отдалении.

Когда Нимата догнал Субеди, та шла рядом с последними своими санями. Женщина уже давно переоделась в рабочие одежды и выглядела как самая обычная горожанка. Молодой стражник, поглядывая на негасимый огонь Города, пылавший в специальном сосуде, притронулся к плечу жрицы и сказал:

– Дневной глаз богини-Небо уже у самой земли. Впереди большая пустошь, и Гарола думает там заночевать.

– Хорошо, – равнодушно пожала плечами Наистарейшая.

Нимата кивнул, хотел было двинуться дальше, но тётка схватила его за одежду:

– Как у тебя дела?

– Ноги отваливаются, – со вздохом ответил молодой стражник, улыбнулся, махнул рукой и ускорил шаги.

Далеко впереди шла шайка Бовины, лёгкая, необременённая санями, без скота, лишь с несколькими лошадьми. Странники собирались эту ночь вновь провести рядом с людьми Города, отдельным лагерем, но на том же при вале. Нимата должен был передать предложение Гаролы и им.

Позади всех, соблюдая своё место новичка, шёл Санира. Его было отлично видно с саней Наистарейшей.

Натари, шагавшая рядом с Субеди, смотрела только на него. Её мать, в который раз проследив за взглядом дочери, буркнула, ни к кому не обращаясь:

– Этот Санира дома Ленари… Меня от него оторопь берёт. Был мальчик как мальчик, а теперь… Этот его неподвижный взгляд, тихий голос! – она покачала головой. – Сразу хочется куда-нибудь спрятаться!

Субеди рассмеялась.

– А ты попроси его починить кремнёвый нож. Он сразу позабудет эти свои замашки.

Натари вновь посмотрела вперёд. Её мать поджала губы.

Нимата догнал купцов, переговорил с Бовиной, поболтал немного с Санирой и вернулся назад.

– Они согласились? – нетерпеливо спросила Натари, опередив Наистарейшую.

Её мать закатила глаза. Субеди тихо рассмеялась.

– Да, – буркнул Нимата. – Только отойдут от нас подальше. По обычаю они должны ночевать неподалёку от приютившего их города, а не в нём.

Воин махнул своим рукой и двинулся назад, к Гароле.

Голова вереницы саней как раз поднялась на самую вершину очередного холма, стал виден едва различимый на таком расстоянии далёкий хвост. Там, позади всех, двигались женщины и дети из Города-у-Ручья, те немногие, кого не взяли к себе дома Города. Скот у них давно отобрали, добро тоже, волокуши им были не нужны, свои пожитки они несли в узлах за плечами. От побеждённых не ожидали никаких неприятностей. Конечно, они могли сбежать – их ведь никто не охранял, но что бы они стали делать без орудий, пшеницы, волов? Грабить странников? А где взять оружие? Да и не удастся прокормиться разбоем, купцы ходят слишком редко. Не говоря уж о том, что разбойники умеют за себя постоять. Жизнь среди победителей давала людям из Города-у-Ручья хоть какую-то надежду на выживание…

Ещё дальше, позади всех, шёл Нотаба. Он должен был подгонять зазевавшихся, отставших или просто присевших отдохнуть горожан. Эта работа была утомительной, выматывающей, и Нимата, которому предстояло выполнять её завтра, с рассвета до полудня, уже заранее нервничал.

Стражник прошёл мимо саней дома Барири, и его окликнула Мизази:

– Как дела?

Понятно, она спрашивала о Санире. Понятно, вслух об этом она сказать не могла.

– Всё хорошо, – ответил Нимата. – Скоро привал, однако купцы остановятся довольно далеко от нас.

Девушка коротко кивнула.

Навстречу стремительно шагал Гарола. Вместе с вождём шло ещё двое мужчин. На плечах у каждого было по мотыге.