Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

предмета во рту ощущается химический привкус. При нажатии зубами он немного поддается. Она точно знает, что это такое. Кляп-шар на ремешках. Ей приходилось видеть такие в фильмах, ни один из которых не закончился хорошо.

Мозг приспосабливается. Придя в себя в четвертый или пятый раз, она уже понимает, что ее ждет, и глухая паника больше не затмевает ее разум.

Но от этого почти что становится хуже.

Она лежит на боку. Руки скованы за спиной. Кроме того, связаны колени и лодыжки. Кровать, на которой она лежит, — ей кажется, что это именно она, а не что-то другое, — мягкая и вполне удобная, но под кожей ощущается пластик, и в тех местах, где к нему прикасается ее обнаженное тело, выступил пот.

Где-то рядом, за пустотелой стенкой, шумит вода. Этот звук она помнит еще по каюте в Каннах.

«Я на яхте, — думает она. — Меня схватили и перенесли на корабль».

Паника — штука плохая. Но отчаяние в миллион раз хуже.

56 | Робин

Робин ощущает себя на сто лет. Ее совершенно вымотал недосып, а тяжесть давила до тех пор, пока не высосала последние силы. «Я хочу умереть, — думает она. — Правда хочу. Если бы мне сейчас было сто лет, я хотя бы знала, что смерть уже не за горами.

Я ее не найду. Это был мой последний шанс, и я больше никогда не найду мою маленькую девочку. Где бы она сейчас ни была, я ее точно потеряла. Получила ровно то, чего заслуживала.

Неведение даже хуже смерти. Пожизненный приговор. Но не больше, чем я заслужила. Мы с Патриком связаны ребенком, которого каждый из нас слишком мало любил. Я вернусь в Лондон, скажу ему, что мы ее потеряли, а он посмотрит на меня с таким видом, будто ничего не понимает. Зато я понимаю. Прекрасно понимаю. Мы настолько зациклились на себе и своих мелких обидах, что напрочь о ней позабыли. Но теперь ее больше нет, и я никогда не смогу попросить у нее прощения».

Хотя к отходу парома на берег высыпала целая толпа, очередь на посадку совсем небольшая. Сегодня, когда герцогский праздник разгуляется во всю ширь и выплеснется в город, мало кому хочется отсюда уехать. На волнорезе в рекордные сроки установили еще один фейерверк, даже больше, чем в сам День святого Иакова, а в порту установили столы, чтобы крестьяне тоже смогли попировать.

Робин подходит к стойке, показывает паспорт с билетом и становится в очередь на посадку. День восхитительный. Гладкое, как атлас, море и высокое синее без единого облачка небо. Она поворачивается, смотрит на Кастеллану и думает: «Раньше здесь, похоже, было очень мило. Все жили простой жизнью и заботились друг о друге. Сообща. И, если бы Джемма приехала сюда в те времена, я была бы только счастлива».

Пассажиры медленно движутся вперед. Робин нагибается, чтобы взять свою сумку, опять поворачивается, чтобы бросить на остров последний взгляд, и сталкивается нос к носу к Лоренсом Вайнером. Он ее узнает, и его обычно бесстрастное лицо вдруг меняется. «Он в шоке… — думает она. — Явно не думал меня здесь встретить».

— Вы что, уезжаете? — спрашивает он. — В самом деле?

Робин кивает и говорит:

— Меня, можно сказать, заставили.

— Нет-нет! — восклицает он, похоже, искренне расстроенный. — Нет, Робин, вы не можете!

«А ему-то что за дело? — удивляется она. — С того дня в отеле Гелиогабал“ мы с ним больше не виделись. Ему-то какая разница».

— По правде говоря, у меня нет выбора, — говорит она. — Полиция, по сути, велела мне убираться отсюда к чертовой матери.

Он хмурится, выходит из очереди и машет ей рукой, приглашая последовать его примеру. Она застывает в нерешительности — перспектива потом снова идти в конец очереди ее не радует, — но все равно за ним идет. На его лице такая озабоченность, что ей не устоять. Он что-то знает. А она не может подвести дочь из-за опасения упустить очередь.

— Робин… — Его голос звучит настойчиво, но тихо, будто Лоренс боится, что их подслушают. — Вам нельзя отсюда уезжать. Подробности я вам сообщить не могу. Я вообще не должен был вам ничего говорить. Но вы просто должны поверить мне на слово.

В голове Робин вихрем кружат мысли.

— Но сами вы уезжаете?

— Да, — отвечает он, — сегодня мне лучше быть отсюда как можно дальше. Извините, но я не… Послушайте…

Он сует руку во внутренний карман и достает визитку. Плотный толстый картон и скромная надпись с названием компании, его именем и фамилией, номером телефона и адресом электронной почты. Простота роскоши. Лоренс вытаскивает из того же кармана механический карандаш и начинает что-то писать на обороте. Робин ждет. Очередь становится все короче.

Он поднимает глаза и протягивает ей визитку. Она смотрит на его каракули и понимает, что надпись на кастелланском. Но видит слова S-ra Hanson и filja perdida и понимает, что речь идет о ней.

— Вы знаете вон тот ресторан? — спрашивает он.

— «Ре дель Пеше»?

Он кивает.

— Да. Отдадите эту визитку его хозяйке. Ее зовут Ларисса Делиа. — Увидев на ее лице сомнения, он решает немного надавить и продолжает: — Она замечательная женщина. На английском говорит кое-как, но почти все понимает. Просто… Просто поверьте мне, миссис Хэнсон. Кое-что произойдет. Скоро. Она вас где-нибудь поселит. Вам лишь надо набраться немного терпения.

Она вглядывается в его лицо, но на нем больше ничего не отражается. Искренность пропала, ее сменило вежливое безразличие.

— Вы отлично проведете время! — громко восклицает он, чтобы слова пролетели над очередью, — явно рассчитывая, что кто-то услышит, но кто именно — Робин не знает. — Точно не пожалеете. Оно того стоит, чтобы немного подождать. Вы даже не представляете, как мне самому хотелось бы остаться.

С этими словами он становится в хвост очереди, сократившейся буквально до пары человек, и, не оборачиваясь, поднимается на борт.

Она на несколько секунд замирает в лучах палящего солнца с сумкой у ног. Затем видит, что контролер машет ей рукой, удивленно подняв брови, и понимает, что все уже на пароме. После чего виновато ему улыбается, качает головой, подхватывает багаж и энергично шагает по пристани, не давая полицейскому возможности подойти к ней и спросить, с какой стати она еще здесь.

Поскольку ужинать в ресторанах денег у нее не было, в «Ре дель Пеше» она не задерживалась, но во время festa, когда раздавала флаеры, обратила внимание, что там очень мило. И куда более гостеприимно, чем в претенциозных заведениях на холме. Под навесом между столиками кружит