Современный зарубежный детектив-7 (Крутой детектив). Компиляция. Книги 1-27 - Сара Парецки

Что ж, страхи его не были безосновательны — но лишь до той минуты, когда я взял из его трясущихся пальцев снимок: черно-белый, сделанный, очевидно, в автомате — каждый матрос, носит с собою целую пачку таких. Едва глянув на фотографию, я переменил отношение к Маре. Все, о чем говорил мне до этого толстый Карл Миллер, неожиданно обрело иной смысл и предстало в ином свете.

Она была юная, нежная, мягкая, сплошные завитки и кружавчики, и косметика в стиле «маленькая девочка». Совершенное воплощение того, как, по общепринятому мнению, должны выглядеть все молодые женщины. Безупречно вычерченные и вылепленные нос, губы, скулы — все именно такое, как должно. В глазах и улыбке искрилась отлично сознающая себе цену невинность, посверкивал бесконечно далекий от вульгарности порок, который дремлет, никак не проявляясь, до тех пор, пока не узнает себе цену — в деньгах или в накале чувств.

Интересно, чем платил ей Миллер и долго ли еще собирался он это делать, и вправду ли она думала выйти за него замуж или просто поддерживала в нем эту мечту дразнящими намеками и ложью? Интересно, какого цвета у нее глаза? Какие волосы?

Впрочем, все эти размышления длились не дольше нескольких секунд. Я взглянул на своего клиента, потом снова — на маленький прямоугольный снимок, и еще одна мысль неожиданно поразила меня. Эта девушка показалась мне похожей на снег — белый, мягкий, пушистый снег, податливый и прекрасный. Как хорошо любоваться им через заиндевевшее окно, и восхищаться им, не думая о том, как легко превращается он в чавкающую под ногами черную грязь, и о том, как легко он может убить. И даже о том, какая смертельная ледяная жестокость прячется под пушистым покровом.

Потом я перевел взгляд на Миллера и сообщил, что фотография мне понадобится. Он с готовностью закивал, закачавшись на стуле. Жалко мне его стало: он был виноват только в том, что сверкающий снег ослепил его и, похоже, навсегда. Я спросил его нью-йоркский адрес и осведомился насчет аванса. На странице, вырванной мною из блокнота, он нацарапал название своего отеля. Не лучшее место в городе и даже не лучшее место в квартале. Ладно. Мое ли это дело? Не мне ж там жить!

Перешли к финансовым вопросам. Я заломил триста долларов в день, что было непомерно много. Когда-то мне платили такие деньги, но, во-первых, эти времена давно миновали, а, во-вторых, это все же были исключительные случаи. Сумма была названа, чтобы в последний раз воззвать к благоразумию Миллера. Вместо того, чтобы одуматься и отказаться, он выписал мне чек, заплатив за неделю. Чек я взял.

Говорить больше было не о чем. Миллер грузно поднял и вышел. Дверь закрылась, и я остался один — с четырьмя страничками записей на столе и с каким-то странным, саднящим чувством в душе. Даже глаза защипало. Я подумал — это от слишком яркого света или это последствие ночи. Надо было быть осмотрительней. Миллер уверен, что я взялся за его дело. Надо было сказать ему, что я бросаю частный сыск и поступаю к «Макдональдсу» помощником управляющего.

Внутренний голос опять принялся хохотать. Мне и самому стало смешно.

Глава 4

Я долго сидел у себя, перечитывая свои записи и поглядывая на фотографию. А Мара глядела на меня и словно бы ждала, когда я догадаюсь наконец, какого же именно оттенка ее глаза — синие? серые? голубые? Почему-то я был уверен, что не черные и не карие.

Я раздумывал, где бы мне пообедать, как вдруг сообразил, что на один из моих вопросов Миллер не ответил. Как он вышел на меня? Может быть, по наводке Рэя Тренкела? Тренкел — начальник полиции того округа, в котором среди тысяч прочих помещается и мой офис. Раньше он иногда направлял ко мне потенциальных клиентов — тех, кому государство помочь не могло, и тех, от кого он не ждал подвоха.

В благодарность за то, что не забывает, я обычно ставил ему бутылку — разумеется, когда мог позволить себе такие роскошества, — и мы ее дружно распивали. Но что-то непохоже, вряд ли это он направил ко мне Миллера. Тренкел сейчас дежурит, надо позвонить узнать, ему ли я обязан клиентом. Так я и сделал. Но ответ опередил вопрос.

— Здорово, Джек! Ну что, нашел тебя этот пентюх?

— Нашел, нашел. Решили пошутить?

— Нет! С чего ты взял? Он что, передумал? Или что?

— Ты о чем, Рэй?

— Он сказал, ему нужна помощь. Сказал, должен найти эту девку, а потому мы, мол, должны пошерстить кое-кого из наших жильцов. Сам понимаешь, я сказал, это невозможно...

— Возможно-то оно возможно, но не ради его прекрасных глаз. Верно?

— Верно. Он кто такой? Мэр, что ли? Мы и сказали: не можем. Тогда он спрашивает: «А кто может?» Понял? Смешной парень, правда? Ну, Муни ему и говорит: «Наведайтесь к Хейджи. Он за бутылку джина все вверх дном перевернет».

— Ага, — сказал я, с нежностью вспомнив лошадиную морду Муни, первого помощника Тренкела. Я им доставил бесплатное развлечение. — Молодцы, ребята.

— Стараемся, — захохотал в трубку Тренкел.

— Старайтесь. У меня к тебе просьба.

— Да? — Голос у капитана внезапно стал очень деловой: даже неловко беспокоить такого занятого человека. Полицейские всегда очень настороженно относятся к просьбам, — впрочем, их иногда и просят черт знает о чем. К счастью для нас обоих, это был не тот случай.

— Просьба вот какая. Мне придется съездить к этому малому в Плейнтон. Будь так добр, звякни тамошним ребятам, скажи, кто я и что, и, если можно, пусть посмотрят, нет ли у них чего-нибудь на тех, чьи фамилии назвал мне Миллер. А? Не в службу, а в дружбу, И представь дело так, будто я копаюсь в этом по вашему поручению. Сделаешь?

— Сделаю. Это значит — не до конца стать рассыльным при мистере Хейджи. А то, бывало...

— Это все в прошлом, Рэй, — сказал я. — Я преобразился до неузнаваемости. Думаю, под твоим благотворным воздействием.

— Конечно, Джек, а как же иначе?! И все же надеюсь, ты не поставил машину прямо под знаком у ларька?

— Знаешь, Рэй, я боюсь ошибиться, но, кажется, стоит она именно там.

— Надо же, какой сюрприз!

Я улыбнулся и самым своим взволнованным голосом спросил, что Рой имеет в виду. Он пояснил свою мысль в самых энергичных выражениях. Потом я сказал, что завезу ему список перед отъездом в Плейнтон, и выразил свою глубочайшую признательность.