Современный зарубежный детектив-14. Книги 1-22 - Себастьян Фитцек

Выход существует, — мысленно убеждал он себя.

И у меня еще более одиннадцати часов, чтобы его найти.

Прежнее заболевание Кайи он, однако, держал про запас, как вариант Б.

На крайний случай.

Если его план А провалится и придется принимать в расчет немыслимое.

Самое позднее на подлете к Берлину.

Матса затошнило от отвращения и ненависти к себе, потому что он знал, что спровоцирует у Кайи своим следующим предложением. Его слова, как длинные ногти, подденут плотный струп ее душевной раны и оголят первый крохотный кусочек рубцовой ткани. Он сказал:

— К счастью, я тогда смог перебороть свои сомнения в вашей версии случившегося, Кайя!

Глава 13

Фели

Для того, кто любит поспать, сегодня она очень рано пошла в душ. Но, учитывая то, что ей предстояло, это было неудивительно.

О господи, — испугалась Фели и прикрыла рот рукой. — Я правда только что подумала «что мне предстоит»?

Если бы это знала ее лучшая подруга Ясмина, то сразу вспомнила бы Зигмунда Фрейда. А в отличие от нее, Ясмина не была психиатром. Хотя родительские собрания, на которых ей, как классному руководителю в начальной школе, приходилось возиться с предками своих учеников, часто требовали больше интуиции и такта, чем ночные смены Фели на горячей линии экстренной психологической помощи.

— Я рада. Я очень рада! — произнесла Фели и растянула губы в широкой улыбке, намыливая шампунем волосы и затем смывая пену.

Максимум через полторы минуты удастся обмануть мозг, и она действительно почувствует себя счастливой, даже если улыбка была неестественной. Мимическая обратная связь — так назывался метод, который работал, даже если пациенты просто растягивали себе рот карандашом.

Но мне это, разумеется, не нужно.

Я по-настоящему счастлива.

Фели выключила кран и вышла из душа.

— Сегодня мой счастливый день!

Она обернула волосы полотенцем и вытерлась, прежде чем накинуть банный халат. Если Янек, с которого после душа вода ручьями стекала на пол ванной, всегда тут же надевал свой серый махровый халат, то Фели ненавидела, когда ткань намокала на ее теле.

Ей нравилось, когда тепло, сухо и приятно на ощупь.

Но это различия, которые объединяют.

Все еще улыбаясь, но не ощущая особого выброса эндорфина, она подошла к раковине и вытерла косметической салфеткой остатки зубной пасты, которая снова каким-то чудесным образом попала со щетки Янека на край водопроводного крана.

— Булочку? — услышала она его голос из спальни.

— Лучше тост! — крикнула она в ответ и добавила: — Я сейчас приду к тебе, дорогой.

В этот момент ее телефон зажужжал. Она взяла его с края раковины — от вибрационного звонка сотовый уже начал вращаться — и попыталась понять, кто звонит.

Номер казался ей знакомым, но не был сохранен в контактах.

С нехорошим чувством она ответила. И ей стало еще больше не по себе, когда она услышала голос на другом конце. Приглушенный, далекий, замирающий. Словно мужчина стоял где-то на ветру.

— Фели?

— Матс? — повторила она бессмысленную приветственную формулу. Ее коллега и некогда один из самых близких людей не стал терять времени и сразу перешел к делу:

— Мне… мне нужна твоя помощь.

— Что случилось? — спросила Фели, автоматически переключившись в режим несчастных случаев. При этом больше всего ей хотелось положить трубку.

Или по крайней мере закричать: «Тебе нужна моя помощь? Что на тебя нашло? После четырех лет молчания ты звонишь мне. Просто так? И именно СЕГОДНЯ?»

Но она сдержала ярость и справедливые упреки. Пока.

— Неле, она… Мне кажется, она в опасности.

— Насколько?

— Я только что разговаривал с клиникой «Шарите». Где она должна была сегодня рожать.

Фели нервно почесала шею, которая начинала зудеть. Она ненавидела, когда от стресса появлялись красные пятна, а сегодня это вообще было недопустимо.

— Неле беременна?

— Да.

— Поздравляю.

— Сегодня утром ей было назначено кесарево сечение. Но она не появилась в Вирхове. Бывший однокурсник мне это подтвердил.

— Не понимаю.

Зуд усилился, но на этот раз Фели удалось сдержаться и не дотрагиваться до шеи.

— Я пытался дозвониться до нее, но она не подходит к телефону.

— О’кей, все это звучит странно. Но, возможно, она выбрала другую клинику.

— Фели, нельзя просто так сменить операционный зал, ты это знаешь. Кроме того…

— Кроме того — что?

Матс сделал паузу, во время которой Фели услышала на заднем плане нечто, напоминающее объявление по громкой связи.

— Ты в поезде? — предположила она из-за шуршания в трубке, которое усиливалось каждый раз, когда они замолкали.

— В самолете.

— Ты?

Он как-то сказал ей, что лучше проведет десять часов у зубного врача, чем один-единственный час в воздухе.

— Что ты делаешь в самолете?

Он вздохнул.

— Неле не хотела быть одна после рождения ребенка. Поэтому я на пути из Буэнос-Айреса в Берлин. Но…

— Что?

— Но вскоре после взлета мне позвонили. Они похитили Неле и угрожают убить ее.

— О господи… — Фели снова закрыла рот рукой, как до этого в душе. Отвернулась от зеркала и прошептала: — Это… неужели это правда?

— Я пытаюсь выяснить. К сожалению, пока у меня нет оснований сомневаться в угрозе.

— Хорошо, я позвоню в полицию.

— Нет. Ни в коем случае.

Фели нервно засмеялась.

— Но тогда как я могу тебе помочь?

— Пожалуйста, поезжай в квартиру Неле.

— Чтобы сделать что?

— Я не знаю. Осмотрись там. Проверь ее вещи.

— Подожди. Как я попаду внутрь?

— Верно, извини. От волнения я не очень хорошо соображаю. Но, может, ты найдешь какую-нибудь подсказку, кто может за этим стоять. Поговори с соседями или управляющим домом. Знаю, это отчаянная попытка, но ты моя последняя надежда.

— Чего похитители хотят от тебя?

Пауза. Шуршание усилилось и напомнило ей шум старого кухонного миксера. Но тут же прервалось, когда Матс ответил:

— Этого… этого я не могу тебе сказать.

— Чертов говнюк.

— Я знаю.

Нижняя губа Фели затряслась, и она ненавидела себя за неуверенный голос.

— Прошло четыре года с тех пор, как ты исчез. О’кей, это была всего одна ночь, которая, возможно, оказалась ошибкой, но это не давало тебе никакого права бросать меня, как шлюху.

— Нет, — еще раз согласился с ней Матс.

— Поэтому ты не можешь сейчас просить меня об одолжении.

— Ты права. Я… я просто не знаю, к кому еще обратиться. В Берлине у меня никого нет, кому доверяю так, как тебе.

— Мерзавец, — вырвалось у Фели. Затем она положила трубку. И, обессиленная, закрыла глаза.

Дыхание было тяжелым, в груди все