Грач - Энтони Макгоуэн

План был великолепный, с этим всякий согласится.

Если он идиот.

Когда я двинулся навстречу Станно, меня охватил нервный, дёрганый задор. По спине и по рукам будто побежали противные насекомые. На ходу я почёсывался, как блохастая собака, и одёргивал одежду.

Приятели Станно заметили меня раньше, чем он сам. И с первого взгляда поняли, что сейчас что-то будет. Один из них толкнул Станно локтем, но тот никак не среагировал, как бы задумавшись о своём, о чём-то гораздо более важном. Казалось, все взгляды устремились на нас. Вопли, галдёж и смех утихли, и над школьным двором повисла мёртвая тишина.

Наконец Станно обратил внимание на происходящее. Он взглянул на меня и попытался придать лицу такое же грозное выражение, как у его спутников. Но с ним по-прежнему что-то было не так. Это прибавило мне уверенности. Он же боится до усрачки. Боится меня. Раньше ничего похожего не случалось. До него, видать, дошло, что сейчас я с ним поквитаюсь и он не сможет мне помешать.

С самого начала я надеялся, что нужные слова сами собой придут мне на ум, как они приходят положительным героям, которые всегда говорят что-нибудь запоминающееся перед тем, как прикончить негодяя.

Но теперь, когда я стоял лицом к лицу со Станно, мне ничего такого в голову не приходило. Ему, судя по всему, тоже. Он смотрел на меня в упор, но не мог сфокусировать затуманенный взгляд. Никто не понимал, что происходит. Один из приятелей снова толкнул Станно в бок. Они привыкли, что он ведёт их за собой, показывает, что надо делать. А он стоял неподвижно, как истукан.

Действовать пришлось мне. Бить Станно просто так, на ровном месте и как бы ни с того ни с сего не хотелось. Поэтому я толкнул его в грудь. Я думал, от моего толчка он упадёт, как я накануне вечером. И после этого всё начнётся. Он очухается и бросится на меня. Вот тогда я ему врежу. Одного раза будет достаточно. Потом он с приятелями, скорее всего, отделает меня до полусмерти, но это уже не важно.

Толкнул я довольно неловко. Расстояние между нами было слишком большим — я дотянулся до него, только полностью выпрямив руки. Толчок получился как у маленького ребёнка. Он не мог ни причинить противнику боль, ни заставить его попятиться.

Станно и не попятился. Вместо этого он рухнул, как будто получил кирпичом по башке.

Упал на спину и закатил глаза. Они стали совсем белые. Зрачков не было видно, только белки. Руки и ноги напряглись, потом расслабились, а потом опять напряглись. Туловище выгнулось дугой и снова вытянулось в струну. После этого его затрясло.

С перепугу я не понял, что происходит, хотя догадаться было нетрудно. И решил, что это — из-за меня, что, когда упал, он ударился головой…

После секундного замешательства со всех сторон понеслись крики:

— У него припадок!

— Позовите кого-нибудь из учителей!

— Звоните девять-девять-девять!

— Надо повернуть его на бок, чтобы не подавился языком…

— И не захлебнулся рвотой.

Один из приятелей Станно подскочил ко мне и с размаху вмазал по физиономии, но я не почувствовал боли. Только потом увидел в зеркало, что половина лица у меня цвета сливы.

Среди всей суеты я неподвижно стоял над Станно и не знал, куда идти и что делать.

Потом появилась Сара. Она бросила на меня взгляд, в котором было столько ненависти, что он обжёг меня, как кислота. Ничего не сказав, она встала на колени рядом со Станно и взяла его за руку. Единственная из всех, она не поддалась панике.

— Всё в порядке, — сказала Сара, обращаясь не то к Станно, не то к обступившим её школьникам. — Всё в порядке.

Но тут кто-то из толпы выдал с гадливым смешком:

— Эй, смотрите, он нассал в штаны.

Все отшатнулись от Станно, как от готовой вот-вот взорваться бомбы.

Я не удержался и посмотрел на тёмное пятно, расползавшееся спереди по брюкам Станно.

Сара сняла с себя форменный пиджак и накрыла брата.

Потом появился учитель, мистер Бак. Он преподавал у нас физкультуру и географию, хотя спортсменом был никаким, а на карте не нашёл бы даже собственной задницы.

— Посторонитесь, посторонитесь, — приговаривал он, отчего школьники только плотнее обступали распростёртого на земле Станно. — Что тут происходит? Если вы что-то натворили, это не будет оставлено без… как их там… последствий.

— Сэр, с ним случился припадок, — сказал кто-то. — После того как этот его толкнул.

Все лица повернулись ко мне. В том числе и бульдожья физиономия мистера Бака.

— Всё в порядке, сэр, — сказала Сара. — У него эпилепсия. Сейчас всё пройдёт. Я позвоню отцу, и он заберёт его домой.

Я чувствовал себя худшим из людей, когда-либо живших на свете. Гитлером или кем-то вроде.

Но, в отличие от Гитлера, я ещё и ненавидел себя.

15

Перед обедом меня вызвали в кабинет директрисы, мисс Кемп. Мы её видели редко, в основном на собраниях, которые проходили по утрам каждую среду. На них мисс Кемп рассказывала нам о ценностях нашей школы, о личной гигиене, о том, что над быть добрыми друг к другу, прилежно учиться и получать хорошие оценки на экзаменах. Почти всё остальное время она проводила у себя в кабинете и никого особо не донимала.

Я этого ожидал — в смысле, что меня вызовут к директору. Недаром всё утро я слышал со всех сторон «Ну ты попал» и «Не хотел бы я оказаться на твоём месте». Джонно даже попытался на эту тему пошутить, но Бенди так строго на него посмотрел, что тот шутить передумал.

В коридоре перед директорским кабинетом сидел мой отец. Он сам был похож на испуганного школьника, которого, как в старину, велели выпороть розгами. Кроме него в коридоре ждали мужчина и женщина. Мужчина был одет в деловой костюм и, судя по виду, хотел, чтобы всё это быстрее закончилось. У женщины было разъярённое лицо.

Я сразу догадался, что это — родители Станно. И Сары.

— Ники, мальчик, во что вы там с ним играли? — спросил отец.

— Так это он? Это он? — захлебываясь от злости, воскликнула женщина.

Мужчина взял её за локоть. Если бы он этого не сделал, она бы наверняка вскочила и набросилась на меня.

Но