Ты лучше всех - Вера и Марина Воробей

Митя улыбнулся наивности девушки:

— Сердцу не прикажешь. Я впервые оказался в такой ситуации и совершенно не знаю, как поступить.

— Я все решу и без тебя, — надулась Марина. — Ты не виноват.

Митя встревоженно посмотрел на нее: в этот момент она была похожа на разъяренную фурию.

— Марин, только не устраивай скандалов. Мне бы очень не хотелось, чтобы из-за меня ты поссорилась со своей сестрой, — попросил он.

— Я не буду ссориться, — пообещала Марина, хотя про себя уже решила, что все будет как раз наоборот.

8

Ежов догнал Юлю на углу.

— Юля, куда ты? — Коля схватил ее за руку и повернул лицом к себе.

— Куда-нибудь, только бы подальше отсюда, — огрызнулась девушка.

— Да что с тобой происходит? — Колька уже начинал злиться, потому что никак не мог понять поведения своей девушки, а та в свою очередь даже не собиралась давать каких-либо объяснений.

— Ничего со мной не происходит, — отрицательно покачала головой Юля. — Коль, оставь меня, пожалуйста, одну, я тебя очень прошу.

— Юля…

— Оставь меня! — крикнула она и, повернувшись, кинулась прочь.

Юля бежала по улице, и ей казалось, что весь мир, который она раньше так любила, рушится прямо на глазах. Она сама себе не могла объяснить, откуда взялась эта злость, эта ненависть ко всем вокруг, которая в этот вечерний час гнала ее по улицам. Хотя нет, Юлька знала — все из-за Мити и Марины, из-за того, что они так счастливы друг с другом, в то время как сама Юлька страдает и ненавидит всех и вся за свои страдания.

Через двадцать минут она устала бежать и остановилась, с удивлением оглядываясь по сторонам. Она оказалась в каком-то незнакомом сквере. Здесь было тихо, на небольшой аллее стояли скамейки.

Снова пошел снег, мягкий, пушистый, как будто где-то в небе кто-то нечаяннопорвал пуховую подушку и все ее содержимое посыпалось на землю. Юлька подняла голову, подставляя разгоряченное от быстрого бега лицо ледяным снежинкам. Она почувствовала, как на нее накатывает ужасная усталость. Захотелось домой, под теплое одеяло, чтобы никого не видеть и не слышать. Но дома были Марина и Генриетта Амаровна, которая обязательно бы стала приставать с вопросами. Нет, идти домой Юлька никак не хотела. Можно было бы переночевать у папы и Елены Викторовны, однако, вспомнив еще об одной сладкой парочке, Юля напрочь отвергла эту мысль. Наблюдать, как ее отец и мать Марины счастливы друг с другом, точно так же, как Марина и Митя, девушке не хотелось.

— Утю-тю-тю, кто это тут такой ходит? — Юлька очнулась от своих мыслей и увидела, что на нее надвигается темная фигура.

— Кто же тебя, лапонька моя, одну так поздно гулять отпустил? — Приближающийся тип был на голову выше Юльки.

На вид ему было лет тридцать, и он был явно пьян, потому что все время пошатывался и иногда икал. Юлька решила, что лучше ничего не отвечать, а поскорее уйти. Однако у пьяного типа, по всей видимости, были другие планы. Он начал надвигаться на девушку, бормоча что-то непонятное. Она убежала бы, но позади оказалась длинная цепь сугробов, огибающая аллею, а впереди был этот пьяный тип.

— Что вам нужно? — Юлька постаралась придать своему голосу как можно больше уверенности.

— Мне-то? А вот сейчас я подойду поближе — и узнаешь.

— Лучше не подходите, — голос Юльки задрожал. — Я кричать буду.

— Гы-гы-гы, — заржал хулиган. — Думаешь, все так и бросятся тебе на помощь? Как бы не так! — И он, схватившись за капюшон ее дубленки, притянул девушку к себе.

— А ну отпусти ее, — раздался позади знакомый голос.

— Коля, это ты?

— Кто это тут пищит? — на секунду ослабил хватку пьяница.

Этой секунды Коле как раз хватило для того, чтобы точным и сильным ударом руки выбить Юльку из лап хулигана, а затем резким толчком послать противника прямо в сугроб.

— Ах вы… — пьяница беспомощно барахтался в снегу.

— Бежим! — крикнул Коля и, вцепившись в рукав Юлиной дубленки, потащил ее за собой.

Они бежали так, как будто за ними гналась целая стая волков. Отдышаться удалось лишь тогда, когда они уже оказались в метро.

— Очень испугалась? — спросил Коля, заглядывая девушке в глаза.

— Очень, — кивнула она. — Слушай, а что ты делал в сквере? — прищурилась Юля, постепенно приходя в себя. — Ты что, следил за мной?

Коля отвернулся к окну и признался:

— Ну да, следил. Я просто не мог бросить тебя одну в таком состоянии. Ты, конечно, можешь на меня кричать, ругаться, но я люблю тебя, а потому не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Коля замолчал, так и не отворачиваясь от окна.

Юля тоже молчала. Наверное, она должна была поблагодарить Колю, обнять его, поцеловать, как это обычно бывало, когда Коля делал что-то хорошее. Но девушка не могла этого сделать, ведь она теперь любила другого и признаться в этом тоже не могла: тот, в кого ее угораздило влюбиться, не просто чужой парень — он парень ее сестры и подруги.

— Ты прости меня, — наконец произнесла Юлька. — Ты правильно поступил, а я даже не знаю, что со мной случилось.

— Я не обижаюсь, — повернулся Коля и попытался обнять ее, но она отстранилась.

— Не надо.

— Почему?

— Потому что я слишком расстроена.

Коля ничего не ответил, но обнимать Юлю больше не стал. До ее дома они шли молча, боясь нарушить неосторожным словом установившееся между ними перемирие. Перед Юлиным подъездом они остановились.

— Встретимся завтра в школе? — спросил Коля.

— Да, конечно… — Юля замялась и, не глядя на него, сказала: — Ну я пошла. Генриетта Амаровна уже, наверное, места себе не находит от беспокойства.

— Иди, — кивнул Коля, и девушка, не оборачиваясь, быстро вошла в подъезд.

Марина очень удивилась, когда, вернувшись домой, узнала от бабушки, что Юли еще нет дома.

— Муся, что случилось? Вы же уходили все вместе.

— Потом они с Колей пошли гулять, — не моргнув глазом, соврала Марина. — Бабуль, когда она вернется, скажи, чтобы зашла ко мне.

— Что за таинственность? — удивилась Генриетта Амаровна. — Разве ты сама не можешь этого сделать?

— Ба, так надо, и не спрашивай меня больше ни о чем. — Марина умоляюще посмотрела на бабушку.

— Ну хорошо, — растерянно проговорила та. — Раз надо — значит, надо.

— Спасибо, ба. — Марина чмокнула бабушку в морщинистую щеку и скрылась за дверью своей комнаты..

Юля пришла минут через двадцать. У нее было такое лицо, что проницательная Генриетта Амаровна сразу поняла — девочки поссорились.

— Юленька,