Дети с Горластой улицы - Астрид Линдгрен

Наш папа очень весёлый. Когда он приходит домой с работы, мы все трое встречаем его в прихожей — Юнас, Лотта и я. Папа смеётся и говорит:

— Господи, как много у меня детей!

Однажды мы спрятались в прихожей за висящей там одеждой и притихли. Папа пришёл и удивился.

— Что случилось, почему в доме так тихо? — спросил он у мамы. — Надеюсь, дети здоровы?

Тогда мы вылезли из-за одежды и долго смеялись над папой.

— Пожалуйста, больше так меня не пугайте, — сказал папа. — Стучите и кричите сколько угодно, когда я прихожу домой, а то мне будет страшно.

Но вообще-то ему никогда не бывает страшно.

Однажды мимо нашего дома проехали два грузовика, они так грохотали, что Лотта, которую мама только что уложила спать, проснулась и спросила:

— А что на этот раз сделал Юнас?

Она уверена, что весь шум и грохот в мире производит только наш Юнас.

Лотта очень хорошенькая, у неё такие пухленькие ножки. Мы с Юнасом любим возиться с ней и тискать её, но она этого не любит. Она вообще много чего не любит. Например, не любит принимать лекарство. На прошлой неделе она кашляла, и мама хотела дать ей микстуру от кашля. Но Лотта сжала губы и замотала головой.

— Всё-таки, Лотта, ты не совсем умная, — сказал ей Юнас.

— Нет, я совсем умная, — возразила она.

— Раз ты не хочешь пить микстуру от кашля, значит, ты не совсем умная. Вот когда мне дают лекарство, я сам решаю, нужно его принимать или нет.

— А когда мне дают лекарство, я сама решаю, что не буду его принимать, и не принимаю, — сказала Лотта. И она снова сжала губы и замотала головой во все стороны.

Мама погладила её по головке и сказала:

— Тогда ложись в кроватку и кашляй себе на здоровье, бедная моя девочка!

— Но я ещё не хочу спать! — сказала довольная Лотта.

Лотта очень не любит ложиться спать, впрочем, я тоже. Никак не пойму, и зачем это мама укладывает нас спать, когда сна у нас ни в одном глазу, а утром, когда нам так хочется ещё чуточку поспать, она велит, чтобы мы просыпались и вставали.

Всё-таки было бы хорошо, если бы Лотта приняла лекарство от кашля, потому что на следующий день она кашляла ещё сильнее, и у неё появился насморк, и мама сказала, что не пустит её гулять. А меня попросила сходить в магазин швейных принадлежностей и купить для неё какую-то мелочь. Пока я ждала своей очереди, в дверь магазина протиснулась Лотта. Из носа у неё текло, как из крана.

— Ступай домой, — сказала я ей.

— И не подумаю, — фыркнула Лотта. — Я тоже хочу купить нитки.

Она так громко шмыгала носом, что, наконец, одна покупательница не выдержала и спросила:

— У тебя есть носовой платок?

— Есть, — сказала Лотта, — но незнакомым я его не даю!

Я могу долго рассказывать о Лотте. Однажды мама повела нас всех к зубному врачу — Юнаса, Лотту и меня. Мама увидела у Лотты в зубе маленькую дырочку и хотела, чтобы доктор поставил ей пломбу.

— Если у зубного врача ты будешь хорошо себя вести, я дам тебе двадцать пять эре[1], — сказала мама Лотте.

Пока мы были у доктора в кабинете, мама ждала нас в приёмной. Сперва он осмотрел мои зубы, у меня не было ни одной дырочки, и меня отпустили к маме. Мы долго-долго ждали Юнаса и Лотту, и мама всё удивлялась:

— Не понимаю, в чём дело, но Лотта ни разу даже не вскрикнула?

Через несколько минут дверь кабинета открылась, и к нам вышла Лотта.