Девочка из страны кошмаров - Павел Марушкин

В трущобах шла обычная жизнь. То тут, то там из подвальных окошек вырывались клочья пара — этот квартал традиционно был вотчиной прачек. Широкоплечие тетки увлеченно горланили и бранились друг с другом, развешивая на веревках простыни. Мальчишек провожали подозрительными взглядами, на всякий случай придвинув к себе начищенные медные тазы с бельем. Наконец уличные разбойники оказались перед облупленной дверью. Из подъезда так густо несло кошачьими ароматами, что у Клариссы заслезились глаза.

— Всех сразу Музыкант не пустит, — озабоченно почесал затылок Мослатый. — Чика, Секунда, идите вы двое — ну и девчонка тоже.

Скупщик обитал под самой крышей, в мансарде; последний лестничный пролет не имел перил, и Кларисса невольно жалась к стенке.

— Запоминай, — сказал ей Томми и особым образом постучал: три сильных удара, пауза, один послабее, потом еще три. Некоторое время ничего не происходило. Затем дверь, скрипнув, на самую малость приоткрылась — и в щели возник внимательный, блестящий, словно у птицы, глаз.

— Отпирай, купец. Товар подоспел! — буркнул Чика.

— Что-то вас много! — недовольно отвечали из-за двери; там, внутри, что-то скрежетало и позвякивало. — Опять, небось, приволокли никчемное барахло…

— Обижаешь! Вещички — первый класс, лучше не бывает!

— Ладно уж, входите… — Скупщик краденого управился наконец с дверной цепочкой. — Показывайте, чего принесли.

Музыкант оказался моложавым человеком с тонкими усиками и несколько старомодной бородкой клинышком — такие носили во времена Королевства. На плечи его был небрежно наброшен роскошный, хотя и сильно поношенный халат; пояс с кистями и воротник отливали золотым шитьем, но на груди расплывались неопрятные жирные пятна. Из-под багряной ткани выглядывали голые волосатые ноги, обутые в стоптанные туфли. Жилище Музыканта больше всего напоминало лавку старьевщика: повсюду громоздились горы разнообразных вещей — одежда, книги, мебель, посуда и утварь занимали каждый метр свободного пространства. Для прохода оставались лишь узенькие тропинки. В углу пылился большущий черный контрабас, очень похожий на огромную жужелицу без лапок.

— Вот из-за этой штуки его и прозвали Музыкантом, — шепнул Томми. — Когда-то он взял его по дешевке и с тех пор не может никому толкнуть.

Чика между тем предъявил свою добычу.

— А сундучок-то с ловушкой! — похвалился он. — За такой надо бы отвалить по полной! Снежинка, показывай.

— Ну и кому я его сбуду? — фыркнул Музыкант, на которого демонстрация механизма не произвела ровным счетом никакого впечатления. — Раз эту штуку делали на заказ, значит — смогут опознать, ежели что… Нет, такое мне не нужно.

— Что?! — оскорбился Томми. — Никому не нужно?! Да любой торгаш, не моргнув глазом, выложит за него пять-шесть гю!

— Два квадро, босяк, — и то я не знаю, зачем это делаю… Два квадро, и ни полтавро сверху!

Мальчишки спорили до хрипоты, торгуясь из-за каждой мелочи. Наконец стороны пришли к согласию. Скупщик расплатился; дети готовы были уйти, когда Музыкант неожиданно спросил:

— Эй, пигалица! Ты новенькая, что ли? В этой дрянной компании я тебя, по-моему, раньше не встречал…

Слова были обращены к Клариссе. Девочка смущенно кивнула в ответ.

— Между прочим, такие сундуки ейный папашка делает! И если б не она, ходить мне одноруким! — вызывающе бросил Чика.

— Ты скажи, какая была бы потеря! — кисло пошутил Музыкант, ковыряя мизинцем в зубах.

— Продешевили! — недовольно ворчал мальчишка, спускаясь вниз. — Надо было Собачихе нести, она бы, может, больше дала… А этот хапнул, так еще и шпильки подпускает!

— Брось, денег нам хватит на несколько дней! — возразил Томми.

Во дворе состоялся сложный процесс дележки.

— Часть пойдет в разбойничью кассу, — объяснил Клариссе наставник. — А остальное делим промеж всеми, но Чика и Пузырек получают вдвойне — это ведь они принесли сундук. У нас все по-честному, не то что в других шайках! Ну вот, денежки теперь есть, идем их тратить. Снежинка, ты чего такая грустная? Сейчас повеселимся!

Девочка несмело улыбнулась. Томми, шевеля губами, что-то высчитывал на пальцах.

— Сегодня у нас, получается, пятница? Отлично! Значит, сегодня состязания по портовому боксу. Ты бывала когда-нибудь в доках?

— Нет, только на пристани…

— Ну и правильно. Докерские запросто могут обобрать, а то и зарезать, коли придешь один; но только не в пятницу.

— Может, не надо, а? Томми…

— Не боись! — мальчишка подмигнул. — Сегодня вход в доки свободный, нас никто пальцем не тронет. Такая традиция.

Клариссе отнюдь не улыбалось искать на свою голову приключений, но Томми загорелся идеей и слушать ничего не хотел. До порта было далековато: чтобы скрасить дорогу, дети за тавро купили у лоточницы пару жареных пирожков с мясом и луком.

От восхитительного острого запаха у Клариссы закружилась голова; девочка с наслаждением погрузила зубки в горячий маслянистый бок. Уплетая за обе щеки лакомство, они шагали по тротуару.

— Мы что, будем смотреть, как боксируют? — уточнила Кларисса спустя несколько минут. — Я однажды видела… Двое мастеровых дрались во дворе, в таких смешных кожаных рукавицах, толстых-претолстых!

— Так это «господский» бокс! — снисходительно ответил Томми. — Куда ему до портового!

— А чем они отличаются?

— Ну как тебе объяснить… Да всем! — От полноты чувств мальчик взмахнул руками. — Снежинка, ты сама все увидишь, что рассказывать!

Кларисса в очередной раз поразилась тому, насколько хорошо Томми знал город. Сама она в два счета заплутала бы, потеряв дорогу, особенно в районе доков.

Бои проводились в приземистом дощатом бараке. Мальчишка, года на два старше Томми, собирал входную плату.

— А я тебя помню! — присмотрелся Клариссин спутник. — Мы дрались месяц назад, ты еще палкой меня по ребрам вытянул, гад!

— Хочешь это обсудить? — невозмутимо сказал мальчишка.

— В другой раз! — буркнул Томми.

— С вас тавро за двоих.

Внутри толпились люди. Публика здесь собралась самая разная. Среди докеров и моряков то и дело попадались господа в дорогом платье, с нафабренными усами и золотыми печатками на пальцах. Пронырливые маклеры сновали из стороны в сторону, ввинчивались в толпу, принимая ставки. Почти все курили, сизый дым висел в воздухе неподвижными волнами. Рингом служил утоптанный земляной пол; роль ограждения исполняли зрители. «Мы же ничего не увидим» — хотела сказать девочка, но Томми с ловкостью кошки вскарабкался на стропила и протянул ей руку. Кларисса опасливо влезла наверх и устроилась рядом. Томми, оседлав толстую балку, беспечно болтал ногами в полуметре над чьей-то макушкой.

— Самые козырные места! — подмигнул он. — Здесь лучше всего видно.