Энола Холмс и таинственные букеты - Нэнси Спрингер

— Спасибо. Оставь, пожалуйста, на столике.

Когда она ушла, я взяла газету и, всё так же расхаживая по комнате, принялась изучать новости — не появилось ли новых зацепок по делу доктора Ватсона. Нет, разумеется, не появилось. Я отбросила ненужные страницы и пробежалась взглядом по колонке объявлений. Как и ожидалось, там снова появилось зашифрованное сообщение: «52321113 11 1314121311236261521141516142234 15111 5255215255 63312365 34433222111 363616211», то есть «ЛИАНА НУЖНА ОМЕЛА ГДЕ КОГДА ЛЮБЛЮ ТВОЯ ХРИЗАНТЕМА». Его печатали каждый день.

А я по-прежнему не знаю, как мне поступить.

Я хорошо знаю маму: она не из тех, кто разбрасывается словами любви. Она не могла это написать.

И всё же мне очень хотелось, чтобы это была она. Тем более сейчас, когда меня терзали мысли о несчастном докторе Ватсоне. Мама бы знала, как поступить. В этом я не сомневалась.

Если, что маловероятно, это послание всё же от неё — могу ли я упустить такую возможность? Могу ли отвернуться от протянутой руки родной матери? Второго шанса может и не представиться.

Вдруг она поняла, что я на неё обижена, и захотела со мной помириться?

Однако моя мать, мама, которая находилась сейчас неизвестно где, с цыганами, предпочла бы сама выбрать время и место, если бы ей пришлось отправиться в Лондон, разве нет?

Наверное, автор шифра боялся вызвать у меня подозрения, указав не то место для встречи — как в прошлый раз с Британским музеем?

Пока мысли кружились в голове, как пёс, гоняющийся за собственным хвостом, взгляд бегал по странице с объявлениями, пока неожиданно не выхватил загадочное послание, напечатанное большими жирными буквами:

Э О Н Б О М Л А А Н

Ни к кому не обращённое и не подписанное.

ЭОНБОМЛААН

И всё.

Я уставилась на него, сведя брови — как, наверное, и все читатели «Пэлл-мэлл газетт», заинтригованные любопытным объявлением, которое невозможно было не заметить. Причём выглядело оно не как шифр, а как обычный набор букв. Очевидно, автор хотел срочно что-то сообщить — но что и кому? Наал... Эон... И если разделить на две строки и читать по диагонали, ничего путного не выходит. Только странное одинокое слово, прямо как я — Энола, одна... Энола.

И тут я его увидела.

Своё имя.

ЭОНБОМЛААН

ЭНОЛА ОБМАН

Я рассмеялась: у меня словно камень с души упал. Нет, всё-таки это был шифр, по-детски простой — такой могла составить только моя мама. Надо было всего-то читать через букву. Теперь я знала наверняка, что «ЛИАНА НУЖНА ОМЕЛА» — западня, скорее всего дело рук моего драгоценного брата Шерлока. И что самое главное: пускай мама и обделяет меня материнской лаской — она всё же заботится обо мне. По-своему.

* * *

Передо мной всё ещё стояла нелёгкая задача: помочь Шерлоку отыскать доктора Ватсона, но теперь она казалась мне более или менее выполнимой. Представив себе лицо матери, полное нежности, я успокоилась и опустилась на стул. Твёрдо намереваясь разобраться в фактах, я взяла карандаш и бумагу.

Итак. О чём необходимо сообщить брату, а что можно опустить?

Начнём с того, что я знаю наверняка. Я склонилась над бумагой и принялась строчить следующее:

Я знаю, что:

Пертелотта невольно выпалила: «Что он опять натворил?!» Вполне возможно, что окончаний я толком не расслышала и на самом деле она сказала: «Что она опять натворила?!», имея в виду сестру. Или Пертелотта так привыкла к тому, что Флора притворяется мистером Кипперсолтом, что невольно начала говорить о ней в мужском роде при посторонних.

Пертелотта говорила со мной о своём муже, мистере Кипперсолте, в настоящем времени; но Флора — в прошедшем, как об усопшем.

Пертелотта крикнула на Флору: «Сидела бы ты дома да помалкивала, ни на чью голову беду бы не приносила!» Что ответила Флора? Кажется, что упрятала кого-то туда, куда хотели отправить её, и что «Так ему и надо». О ком она говорила - о мистере Кипперсолте или о докторе Ватсоне?

Пертелотта её спросила: «Что ты сделала с доктором Ватсоном?»

Флора переодевается мужчиной; и я почти уверена, что именно она отправляла миссис Ватсон зловещие букеты.

Пертелотта сказала сестре: «Не смей больше никого убивать». Больше никого. Неужели Флора убила Ватсона?!

Печальный вывод.

Размышляя над фактами, я рисовала простенькие карандашные наброски, а закончив список, взялась за дело всерьёз. Разумеется, художник из меня никакой, но карикатуры и портреты с преувеличенными чертами лица у меня выходят отличные, и они помогают мне думать.

Я нарисовала Пертелотту. (Как её зовут на самом деле? Я знаю фамилию, но не имя. Успела ли она увидеть меня в окне? Узнала ли? Очередной снежный ком вопросов, на которые у меня нет ответа...)

Я нарисовала Флору в образе носатого господина с козлиной бородкой и невольно подумала, что мужчина из неё получается куда лучший, чем женщина, и Пертелотта слишком узколоба, если считает иначе. Интересно, как Флора додумалась использовать эту маскировку?

Тут я вспомнила ещё один факт и прилежно его записала:

Флора сказала: «Надо ж было играть роль твоего муженька, сестрица!»

Пертелотта ответила — пусть он покоится с миром.

После того как развалилась моя версия о мстительном солдате, которому доктор Ватсон ампутировал нос, я начала сомневаться во всех своих выводах, но всё же на основе сведений, которыми располагала, решила построить собственную гипотезу. Что произошло между Пертелоттой, Флорой и мистером Кипперсолтом, возможно покойным? Скорее всего, мистер Кипперсолт сначала пытался помочь сестре жены, но быстро понял, что она невыносима, и отправил её в «Колни Хатч». (Размышляя об этом, я рисовала Флору в образе здоровой женщины, с лицом, похожим на лицо Пертелотты.) Однако Пертелотта, как всегда преданная сестре после несчастного случая с голодными крысами, не позволила держать Флору в сумасшедшем доме, хотя Флора, судя по всему, действительно сумасшедшая. Между мужем и сестрой она выбрала сестру и, ослушавшись мистера Кип- персолта, вызволила Флору из лечебницы.

Флора, не теряя времени зря, убила мистера Кипперсолта.

Это происшествие не сломило Пертелотту. Она помогла сестре замести следы и сделала вид, будто её муж ещё жив. В то же время она стала пристальнее следить за Флорой, чтобы избежать новой беды. Однако Флора не собиралась останавливаться...

Ну конечно.

Мне вспомнился ещё один обрывок их разговора, и я поспешно его записала:

«Ты об этом пожалеешь! Ты — и врач,