Вожак и его друзья - Сергей Сухинов

Тёма насупился.

– Ну, положим, что ты – потомок Петра Бекетова, – сказал он. – И что это дает? Вон у наших князей Голицыных, говорят, чуть ли не двадцать прямых потомков из России, Франции и Америки. Кое-кто даже приезжал к нам в Петровское. Но никто же не требует, чтобы ему вернули особняк на берегу Москва-реки!

Игорь хитро сощурил глаза.

– Ты не прав, Ватсон. Многие потомки знатных дворян требуют возврата их родовых имений и особняков, и кое-кто уже этого добился – например, знаменитый киноартист Пороховщиков. Но одно дело – вернуть дворец в центре Москвы или Питера, а другое – никчемный кусок земля рядом с Вонючкой. Да и дворцов здесь никаких нет, одни только фундаменты в земле и остались.

– А зачем тебе фундаменты? – поразился Родик.

– Ха, да это же самое главное! По закону если где-то когда-то стоял дом, то его можно либо восстановить, либо на этой же основе построить новое здание. Видели коттедж, что стоит на берегу Москва-реки, прямо за плотиной? От него до воды – метров тридцать, не больше. На таком расстоянии от берега строить ничего нельзя, а ведь построили же! И только потому, что когда-то на том месте стоял дом местного рыбинспектора, и фундамент от него уцелел. Вот так-то!.. Ну ладно, поговорили, и хватит. Спасибо вам за продукты. Пошли, пообедаем. А потом если хотите, поможете нам в одном важном деле. Придется поработать руками. Согласны?

Родик поморщился. Он решил, что гостей заставят копать землю, а этого он с детства терпеть не мог. Но разве откажешься, когда симпатичная Настя за глаза назвала тебя слабаком?

В коммуне царило оживление. Возле ворот стоял автобус с отрытыми дверями Все ребята, кроме малышей, выстроились в цепочку и передавали друг другу какие-то пакеты и коробки. Поймав удивленный взгляд Антона, Игорь пояснил:

– Сегодня наш театр очень удачно выступил в Истре. Заработали немало денег, поехали в ближайший «Ашан» и там закупились по полной программе. Теперь продуктов на неделю должно хватить! А там, глядишь, наш арт-директор устроит нам новое выступление.

– Ваш театр? – удивился Родик. – Разве у вас есть театр?

– Ну конечно! – улыбнулся Игорь. – Театр детей и зверей.

Глаза Тёмы удивленно округлились:

– Как это так – детей и зверей? Про цирк зверей слышал, даже ездил в молодости два раза в цирк Натальи Дуровой. Классно!

– А я бывал в театре кошек Юрия Куклачева, – сказал Антон.

– А я сто раз был в цирке на Цветном бульваре! – воскликнул Родик. – Но чтобы театр детей и зверей… Впервые такое слышу! Разве можно детей приравнять к зверям, собакам там, например, или козам?

Игорь исподлобья посмотрел на него:

– Видимо, можно. Ты не видел, как в мороз бездомные собаки и дети греют друг друга возле вокзалов? А я – видел, потому что лет пять назад сам едва не погиб от переохлаждения в тридцатиградусный мороз. Мы вместе с другими бездомными ребятами жили тогда в подвале заброшенного дома неподалеку от Белорусского вокзала. Ночью трубы парового отопления стали остывать – где-то на теплотрассе произошла авария. Ну и куда деваться? Я свернулся в клубок – думаю все, конец. Стал молиться, а потом силы меня оставили. Я только и мог, что мысленно просить: «Господи, если Ты есть смилуйся надо мною!..»

И вдруг чувствую, кто-то рядом пристраивается, большой и теплый. А потом я почувствовал, что на мое заледеневшее лицо кто-то дышит…

– Это был Вожак, да? – внезапно догадался Антон.

Игорь кивнул.

– Да. Той жуткой ночью Вожак меня спас. С той поры мы неразлучны. Он познакомил меня с другими бродячими животными. Среди них оказались такие умницы! И тогда я вспомнил о том, как отец учил меня работать со зверями в нашем шапито, и стал обучать этому ремеслу беспризорных ребят. Многие из них не умели ни читать, не писать, и были по сути такими же зверенышами, как бродячие собаки и кошки. А еще больше встречалось таких, что походят на волчат или крыс! Напасть на кого-нибудь, избить до смерти, пырнуть кого-то ножом – для них плевое дело. Наркотики – страшная штука…

Игорь запнулся, лицо его помрачнело, видимо, от неприятных воспоминаний. Но потом он вновь улыбнулся:

– В то время у нас с Вожаком и появилась идея создать театр бездомных детей и зверей. Почему театр, а не цирк? Да потому что не все дети умеют хорошо ладить с животными. Зато есть замечательные певицы, как наша Тая, или танцорки, как двойняшки Маша и Настя. А вот Шарик – прирожденный фокусник! Я его кое-чему научил, и Ваня стал просто звездой, нашим Игорем Кио!..

Осталось найти помещение под театр – а где же его в Москве найдешь? Из подвала нас быстро вытурили, потом из второго, третьего… А потом я узнал, что на месте охотничьего домика моего предка камергера Бекетова находится заброшенный пионерский лагерь. Вот так мы здесь все и оказались!

Антон покачала головой.

– Ну и дела… А мы живем рядом, и ничего про это не знаем. Выходит, ты директор театра?

– Директор и главный режиссер, а Вожак – наш главный актер. Если бы видели, что он вытворяет на сцене – закачаешься! Да и Рыжик мало в чем ему уступает. Но сегодня самый большой успех имели наши козы, Машка и Березка. Мы пригласили ребят из зрительного зала и учили их доить коз. Вот смеху-то было!..

– А как называется ваш театр? – с любопытством спросил Тёма.

Игорь улыбнулся.

– О-о, у него необычное название: «Жизнь прекрасна!» Его придумал сам Вожак.

Трое друзей посмотрели на парня как на сумасшедшего.

– Кто придумал – Вожак? – с трудом вымолвил ошеломленный Антон. – Но он же…

Игорь спокойно кивнул:

– Да, это название предложил Вожак. И не нужно задавать дурацких вопросов! Вы просто не знаете этого удивительного и мудрого пса.

Тёма шумно засопел:

– Ну положим, что так. Но почему же именно «жизнь прекрасна»? Чем же она для всех вас прекрасна?

Игорь пристально посмотрел ему в глаза:

– Да хотя бы тем, что нам приходится каждый Божий день за нее бороться, – тихо произнес он. – И мы с Его помощью научились побеждать! Нас теперь можно хоть на Марс посылать – мы и там коммуну создадим. А если нам не верить, что жизнь прекрасна, то надо идти и вешаться. Нет, правильное Вожак придумал название для нашего театра…

– И что же, ваш театр умеет зарабатывать деньги? – недоверчиво спросил Родик.

– Конечно. А вы думаете, чем мы кормимся? Конечно, у нас нет шикарных костюмов, богатого реквизита и крутой звуковой аппаратуры. Зато другого такого театра, быть может, и на свете-то нет!.. Вы мастерить умеете?

Родик сразу же указал на Тёму.

– Ватсон умеет! Он у нас в АРТ самый рукастый, Тошка – самый головастый, а я – самый ленивый. Так что если надо будет раскапывать очередной фундамент, то я – пас.