Мой дедушка - памятник - Василий Аксенов

— Есть немного, сэр. С детства мой кумир — великийадмирал Рокер Буги.

— Вон что! — Мамис загадочно улыбнулся. В голубыхглазах его мелькнул огонек. — В Оук-порте его не очень-то любят…

— Правда? — наивно удивился Геннадий.

Зазвонил телефон. Мамис снял трубку:

— Да. Все сошлось. По-моему, наивный дурачок. Есть,Фук, не волнуйся. Пока. — Он повесил трубку и хлопнул Геннадия по плечу: —А ты, оказывается, ловкий паренек, Джинни-бой! Уже успел познакомиться сДоллис! Мадам Накамура-Бранчевска разносит из-за тебя наше начальство. Требует,чтобы тебя немедленно доставили на ее виллу. Поехали.

В шесть часов вечера свежий, отдохнувший элегантный юныйденди Джин Стрейтфонд явился в сопровождении слуги к ужину на открытую верандувиллы Накамура-Бранчевской.

Веранда висела прямо над морем на стометровой высоте. Вцентре ее был сервирован стол на четыре персоны. Вокруг стола хлопотали триподтянутых официанта в белых куртках с золотыми пуговицами. Подсобный стол вуглу веранды сверкал хрусталем, серебром, кубиками льда. На роскошном ложе изсвежайшей зелени распластался гигантский омар.

Официанты молча вытянулись перед Геннадием, а Геннадийвздрогнул, вновь увидев перед собой Наташу Вертопрахову. Ну до чего же была нанее похожа Доллис Накамура-Бранчевска!

Девочка, сменившая свой любимый наряд — белые шорты игавайскую рубашку — на строгое платье, подбежала к нему.

— Привет, Джин! Проклятые кроты, из-за них лопнула нашагениальная идея с каноэ! Чего они хотели от тебя?

— Послушай, Доллис, — Тихо сказал Геннадий, —ты никому не говорила, что я понимаю по-эмпирейски?

— Нет, а что?

— Прошу тебя никому об этом не говорить… Глаза Доллиссузились, она зашептала:

— Какая-то тайна, Джин, да? Расскажи мне, не бойся…

— Я все тебе расскажу позднее, — сказалГеннадий, — Сейчас важно хранить молчание.

— Договорились, Джин!

К веранде приближалась мадам Накамура-Бранчевска под руку свысоким мужчиной, в котором Геннадий узнал свирепого сенатора БастардоМизераблес ди Порк-и-Гусано.

Теперь он был сама благовоспитанность и любезность, а открасоты Накамура-Бранчевской у Геннадия просто захватило дух.

— Терпеть не могу этого типа, — сказала Доллис,хмуро глядя на приближающегося председателя Совета Копальщиков островаКарбункл, кавалера Ордена Счастливой Лопаты и полковника. — Худший из всехкротов. Ишь ты, повадился к нам…

Мадам одарила мальчика ослепительной улыбкой и протянуларуку. Мгновение поколебавшись, Геннадий поцеловал изящную конечность.

— Мы очень рады видеть вас гостем, Джин, — сказаламадам. — Покойный ваш дед и его фирма зубных протезов известны всемуделовому миру. Доллис говорила, что вы прелестно играете в теннис. Надеюсь, выпростили этих неотесанных местных служак. Поверьте, им досталось на орехи отполковника и от меня. Прошу к столу.

Ужин прошел в остроумной светской беседе, легко и приятно,если не считать страшного хруста, с которым полковник разгрызал клешни омара,да злых шуточек Доллис. Мадам Накамура-Бранчевска была очень предупредительна ксвоему гостю из великого Лондона.

— Ах, Лондон, Лондон!.. — проговорила она, когдаони с Геннадием отошли к барьеру веранды. — Помните, как сказал поэт… «Всегорода похожи, как два пенса» но не похож на них, как шиллинг, Лондон…»

За столом Мизераблес, сильно чавкая, добирал все, чтоосталось, пил огромное количество вина, рявкал в ответ на колкости Доллис, аГеннадий с хозяйкой дома стояли над морем-она пила коктейль, «Дайкири», он —ананасный сок.

— Вы погостите у нас, Джин?

— Боюсь, мадам, что мне нужно возвращаться домой.Бабушка сегодня так плакала в телефон…

— Печально, — вздохнула хозяйка. — Мнекажется, что наши отношения могли бы перерасти в настоящую дружбу… Она смотрелана него с мягкой доброй улыбкой. «Какая приятная женщина, — подумалмальчик. — Приятнейшая женщина, несмотря на то что капиталистка. Смотритна меня, как мама Элла».

— Мадам, — сказал он взволнованно, — выспасли меня сегодня от смерти.

— О Джин, не надо преувеличивать, — улыбнуласьона.

— Я не преувеличиваю, мадам. Мне кажется, что я был вруках какой-то страшной банды. Когда толстяк узнал, что я с «Ван-Дейка», онприказал меня застрелить. Я уверен, что только ваше вмешательство спасло меня.Мне кажется, что те люди связаны с пиратами, напавшими на «Ван-Дейк».

— Пираты! — усмехнулась дама. — В вашемвозрасте, Джин, еще можно верить в пиратов…

— Но «Ван-Дейк» потоплен, мадам!

— Да это возмутительный бандитизм! — воскликнуладама. — Уверена, что великие державы не оставят этого без внимания! —Она прикоснулась к плечу Геннадия: — Что касается местных солдафонов, тоуверена, вы ошиблись. У вас очень напряжены нервы, мой мальчик. Хорошо бы вамотдохнуть у нас несколько дней. Самолет моей фирмы скоро летит в Зурбаган,откуда вы сможете отправиться прямо в Лондон. В Европе снова входят в модуперья райских птиц, и мы получили заказ.

— Еще раз большое спасибо, мадам, но мне нужно утромбыть в Оук-порте. На русском судне мои вещи и… бабушка волнуется, мадам.

— Хорошо, завтра поедем вместе на моей яхте. ВозьмемДоллис с собой, она покажет вам город. Наш дом в Оук-порте, мы эмпирейцы, Джин.Здесь мы только спасаемся от жары…

Она что-то еще говорила, а Геннадий лихорадочно прикидывал,стоит ли рассказывать ей о подслушанном в сенате разговоре. Она эмпирейка,сенатор, ей, наверное, не безразлична судьба ее народа.

Он глянул вниз и остолбенел от ужаса. По проливу, оставляяза собой светлый след, двигался «Алеша Попович». Они уходят из Оук-порта! Куда?Почему? Они уходят без него! Он остался совсем один!

«Алеша Попович» проходил прямо под ними. Палубы были пусты.Медленно вращалась антенна локатора. Геннадию показалось, что он видит в стенеходовой рубки каменное лицо своего друга капитана Рикошетникова. Как он могбросить его?

За его спиной гулко захохотал Бастардо Мизераблес.

— Гляди! — заорал он. — Сматываютсякоммунисты. Наша взяла!

Мадам обожгла его резким и неожиданным, как удар хлыста,взглядом.