Золотая жила для Блина - Евгений Некрасов

В небе громыхало и свистело, как будто сотня Дон Кихотов сражалась с ветря­ными мельницами. Этот звук не перепутаешь ни с каким другим. Вертолет. Он появил­ся, как, только Митька с Линой отчалили, и вот уже больше часа летал расходящимися кругами. Грохот и свист то затихали, то слышались прямо над головами, но и тогда в дыму не различалась даже тень вертолета.

Наверное, пилот мог что-то рассмотреть на горе и на дальнем берегу — не зря же кружил. Но сни­зиться над рекой, в опасной близости от скал, он боялся и правильно делал. Митька с Линой смирились с тем, что их плот не видят, и перестали обра­щать внимание на вертолет.

Плот огибал гору. Слева сквозь дым проступала рыжая от мха скала, правого берега не было видно. Блинков-младший, сидя у костра, мастерил коп­тильню из консервных банок. Увы, зеленоглазая ловила рыбу лучше, чем готовила. А когда есть коптильня, умение готовить не нужно вообще. На­до просто смотреть на часы, чтобы вовремя снять ее с огня.

Лина ушла за палатку на ту часть плота, кото­рая считалась кормой. Митьке было велено не обо­рачиваться. За палаткой слышался плеск воды. Прихорашивается. Как она ухитрялась стирать в холодной воде без мыла, оставалось загадкой, но ее повешенная сушиться белая футболка была дейст­вительно белой.

Зеленоглазая надеялась еще сегодня встретить своих. Три борозды, в которых она узнала след самолетного шасси, могли означать только одно. Самолет не утонул в реке и не разбился, а был мас­терски посажен на каменистый берег. Но разо­гнаться по камням для взлета невозможно, если даже экипаж починит все, что сломалось. Теперь самолет сплавляют по реке на плоту, обгоняя Мить­ку с Линой не больше, чем на сутки.

Честно признаться, у Митьки это в голове не укладывалось. Самолет — на камни! Вы бы видели те камни! Самолет — на плоту! Это ж не мотоцикл. Он бы скорее поверил, что самолет укатился в реку и там утонул. Но следы говорили другое. Пройдя по берегу, Митька нашел два места, где самолет, как говорят летчики, давал козла, то есть ударял­ся о землю и подскакивал. Потом он сел метрах в пяти от воды. На доске, которую Митька подобрал на берегу, обнаружились черные следы резины: ее подкладывали под колеса, когда втаскивали само­лет на плот.

Лина авторитетно подтвердила, что «Антошка» способен еще и не на такие чудеса. «Ан-2» — само­лет для глухомани. Он, если надо, может сесть по­перек вспаханного поля. А весит пустой меньше грех с половиной тонн. Четверо мужчин запросто могли вкатить его на плот, пускай даже один из них — ботаник.

Подколки насчет ботаника надоели Блинкову-младшему, и он перестал разговаривать с Линой. Тогда зеленоглазая начала разговаривать одна. Из-за палатки до Митьки доносилось:

Гром! Встрепенулась тайга и затихла.

Пламя! Луч солнца ослабил свой свет.

С грохотом мчится по небу светило,

— Сыплются искры и тянется след.

Мечутся звери, и люди в смятеньи,

Рев и проклятья... А небо гремит!

Где же виновник всех этих явлений?..

Лина замолчала. Виновник явлений посмотрел] на затянутую дымом гору и без необходимости. стукнул по жестянке обухом топора.

.Где же Тунгусский наш МИТЕорит? — закончила зеленоглазая.

«Дразнись, дразнись, все равно не заговорю», — подумал Митька.

— А на обед я приготовлю уху в чайнике! — громко сказала Лина.

Чайник было жалко, и пришлось отозваться: Не надо, а то провоняет рыбой и не отмоем. Давай я сготовлю обед.

И рыбу сам почистишь?