Шестеро смелых и парад монстров - Анна Устинова

— Я не рылась, — стала оправдываться дочь. — А брала только то, что мне было необходимо.

— А все — таки спросить разрешения нельзя было? — сурово повторила Жанна Егоровна.

— Во — первых, тебя в это время не было дома, — начала объяснять Марфа. — А во — вторых, я взяла только два старых парика. Зачем мне ради такой ерунды отрывать тебя от работы? Кстати, я все вернула на место.

— Старые парики? — изумленно воскликнула мама. — Они — то тебе на что?

— Ма, ну, ты помнишь, я же тебе уже говорила. У нас скоро будет бал — маскарад. В школе. В последний день каникул. Чтобы на него попасть, надо обязательно придумать себе костюм. Лучший костюм получит приз. Я пока еще до конца не придумала, во что оденусь. Вот и прикидываю разные варианты, — быстро нашлась девочка.

— Допустим, но при чем тут парики? — не понимала Жанна Егоровна.

— Ма, ну какой же маскарадный костюм без них! — воскликнула Марфа. — Кстати, с твоими париками, хоть ты их давно и не носишь, я очень аккуратно обращалась.

— Да — а?! — вскричала Жанна Егоровна. Резким движением распахнув шкаф, она схватила с полки большую обувную коробку и, скинув крышку, сунула ее под нос дочери. — С этим ты тоже аккуратно обращалась? Или, может, специально их так подготовила для маскарадного костюма?

При одном взгляде на коробку, в которой лежали сапоги, Марфа похолодела. Она помнила, как тщательно их протерла и самым наиаккуратнейшим образом убрала. Даже бумагу в носы не забыла засунуть. Но боже мой! Что с ними произошло! Кожа по бокам над подошвой скукожилась и пошла трещинами, а поверх этого безобразия волнились белые, словно меловые, разводы. Кошмар и ужас!

— Мама, — залепетала девочка, — ты прости меня, пожалуйста, но я всего один разочек в них на улицу вышла. Понимаешь, прежде чем попросить у тебя разрешение их иногда надевать, хотела проверить, удобно ли мне на таких каблуках.

— Ну и как? — ледяным тоном полюбопытствовала Жанна Егоровна. — Удобно? Понравилось?

— В — вообще — то как — то н — не очень, — заикаясь, с трудом выдавила из себя дочь. — Ноги потом болели.

— А совесть случайно не болела? — язвительно поинтересовалась мама. — Ну, я понимаю, захотелось померить. Не удержалась. Вышла на улицу. Испортила. Но можно было хоть честно признаться? Не конец же света! Слава богу, могу позволить себе купить новые. Так нет же: спрятала в коробку — и молчок. Струсила! Марфа, я просто тебя не узнаю!

— Мама, я совсем не струсила, — вполне искренне проговорила дочь. — Они действительно были совершенно нормальные, когда я их убирала, — ни трещин, ни этих жутких разводов.

— Реагент, — скорбно констатировала Жанна Егоровна. — Он, проклятый. Все улицы в Москве им загадили. Надо было дома первым делом его смыть. Потом как следует высушить сапоги. Может, тогда и спасли бы. Но ты ведь, естественно, думала не об этом, а как поскорее скрыть, что их надевала. Теперь им дорога одна. На помойку, — с грустью вздохнула она.

— Ма, ты меня еще раз прости, я не хотела. — Дочь выдержала короткую паузу и продолжила: — Но если ты сапоги все равно собираешься выкидывать… может, лучше мне их отдашь? А я их и впрямь для маскарадного костюма использую. Тогда хоть не зря пропадут. Я их раскрашу или аппликации сделаю. Получится отличное дополнение к костюму!

— Бери, — протянула дочери коробку со злополучными сапогами Жанна Егоровна. — Что уж теперь…

— Спасибо тебе большое, мамочка! — обрадовалась Марфа.

— Только разговор наш с тобой еще не окончен. — Лицо матери снова приняло суровое выражение, и она извлекла на свет шубку из искусственного меха.

— Мама, но ты же сама много раз говорила, что это старье, — торопливо выпалила Марфа. — Ну да. Я ее и впрямь мерила. Она замечательно мне подошла бы для костюма Бабы — яги.

— Мерила? — повторила Жанна Егоровна. — Мне только очень интересно, в каком месте состоялась примерка. Взгляни — ка на рукав. Что мы на нем видим?

— Грязь, — упавшим голосом произнесла дочь.

— Совершенно верно. И ты, даже не удосужившись ее счистить, запихнула шубу в шкаф, где у меня хранятся чистые вещи. А потом мы с бабушкой станем долго удивляться, откуда в нашем доме завелась моль.

— Сейчас почищу, — потянулась к шубе Марфа.

— Да не в этом дело! Почистить не проблема. Проблема в твоем отношении к чужим вещам. Когда ты поймешь, что тебе уже не три года? Мне не вещи жалко. Меня возмущает твое поведение. Твоя безответственность!

Марфа действительно не понимала. Если почистить рукав не проблема и вещи маме тоже не жалко, то чем она недовольна? Где логика? Вопрос вертелся у Марфы на кончике языка, однако она сдержалась и промолчала. Разговор надо было скорее завершать, пока он не принял какое — нибудь опасное направление. И девочка, понурив голову, пролепетала:

— Мама, ну, виновата, признаю. Клянусь, больше никогда в жизни в твой шкаф не полезу. Давай лучше я у тебя прямо сейчас сразу попрошу все, что может для маскарада понадобиться.

— Мы с тобой словно на разных языках разговариваем! — опять вскипела Жанна Егоровна. — Я тебе про твое отношение, а ты мне про то, что тебе от меня надо.

— Да все я уже поняла, — заверила Марфа. — Ты имела в виду прайвеси, личное пространство. Признаю, что я его грубо нарушила. В следующий раз буду умнее.

— Ну вот, — с обреченным видом кивнула мама. — Значит, будет и следующий раз. Ох, что же мне с тобой делать! Ну почему же твой брат все сам понимает и никогда ничего подобного не делает?

— Потому что он мальчик, — ответила Марфа. — Тебе не кажется, что было бы странно, если бы он интересовался твоей одеждой и обувью, не говоря уж о париках?

Жанна Егоровна лишь тяжело вздохнула и вышла из комнаты.