Бриллиантовые девочки - Жаклин Уилсон

Я растерялась. Я так и таращилась на голую попку Солнышка в надежде, что все изменится прямо у меня на глазах.

Солнышко был мальчик. Мама это знала с самого начала. Она проверяла по гороскопу, раскладывала карты таро, подвешивала кольцо над своим животом и смотрела в хрустальный шар. Джуд смеялась над ней, но потом мама сходила в больницу на УЗИ, и там подтвердили, что у неё точно будет мальчик.

Мама в тот же день купила пару голубых пинеток. Она надела их на указательные пальцы и изобразила на своём животе замысловатый танец. У неё родился мальчик. Так она сказала. Она называла его «сыночек».

Может быть, в больнице допустили роковую ошибку и перепутали младенцев? Может быть, моего братика Солнышко увезла другая мать, по ошибке оставив вместо него эту темноволосую девочку?

— Ты кто? — прошептала я ребёнку.

Она не знала. Она вскидывала крошечные ножки с розовыми ступнями и крошечными пальчиками, украшенными на концах микроскопическими блестящими ноготками. Голая попка выглядела в такой позе очень жалобно.

Я взяла чистый подгузник и надела на неё. Я хотела найти другую пижамку, потому что у этой штанины были мокрые, но тогда бы мама сразу поняла, что я её раздевала.

Я засунула её обратно в мокрые штанишки и завернула в одеяльце. Она, похоже, не возражала. Я посмотрела на мокрый подгузник, не зная, куда его деть. Нельзя, чтобы мама его нашла.

Я в отчаянии оглядывала заваленную вещами комнату. В глаза мне бросился белый резной туалетный столик Рошель с позолоченными ручками. Она увидела его на одной благотворительной распродаже и приставала к маме до тех пор, пока та его не купила. Я поспешно открыла верхний ящик и запихала туда мокрый подгузник. Потом взяла на руки малышку и прижала к своему колотящемуся сердцу.

Я не знала, что мне делать. Вот если бы Джуд не смылась! Я слышала, как Брюс насвистывает на кухне и подумала, не сказать ли ему, но уж больно все это было невероятно, странно и совсем не для посторонних ушей. Мне уже стало казаться, что я, может быть, ошиблась. В конце концов, что я понимаю в младенцах? Я никогда не видела голого новорождённого мальчика. Может, пиписька у них сперва совсем крошечная и я её просто не разглядела? Мне хотелось снова раздеть ребёнка и посмотреть, но наверху слышался голос Мартины, и я не знала, собираются ли они уже спускаться.

Я сидела по-турецки на матрасе с ребёнком на руках.

— Ты моя сестрёнка?

Она смотрела на меня своими необыкновенными голубыми глазами, будто понимала, но объяснить ничего не могла. Потом вернулись мама с Мартиной. Мама немного порозовела и надела розовую с красным шёлковую ночную рубашку и чёрное вышитое кимоно, стараясь хорошо выглядеть. Её влажные волосы были собраны сзади в хвост. Обычно с хвостом она казалась совсем молоденькой, прямо школьницей, её можно было принять скорее за нашу сестру, чем за маму. Но сегодня она выглядела почти старухой.

Она взглянула на меня с тревогой:

— Солнышко спит?

— Почти.

— Я его покормлю, переодену, и мы с ним поспим, — сказала мама. — Давай его сюда, Дикси. Идите, девочки. Спасибо, Мартина. Я себя чувствую другим человеком.

Мы посадили маму на матрас и вместе вышли в прихожую. Мартину трясло.

— Я её мыла, — сказала она. — Мама в таком состоянии! Живот весь ещё отвислый и дряблый. Я-то думала, он просто сразу втягивается на место. А груди набухшие, выглядят ужасно. Мама ужасно выглядит!

— Не вижу ничего ужасного, — сказала я, потому что согласиться было бы подло.

Мартина погладила собственный плоский живот и покачала головой:

— Как все это глупо! Почему это должно быть так грязно и больно? Почему мы не можем, как кенгуру, рожать детишек размером с боб, которые просто заползают в карман у нас на животе.

Мы обе представили себе это — и передёрнулись.

— Ой! — пискнула я.

— Согласна, это неудачная идея, — сказала Мартина, смеясь, хотя похоже было, что она сейчас расплачется.

У меня перехватило горло.

— Послушай, Мартина, мне надо тебе кое-что сказать.

— Не сейчас, Дикси. Мне надо позвонить Тони.

— Но это важно. Это про ребёнка.

— Ладно, потом расскажешь, Дикси, — бросила Мартина, взбегая вверх по лестнице и на ходу набирая номер.

Я чуть было не потащилась за ней, но тут в дверь постучали. Я побежала открывать в надежде, что это Джуд.

Это была Рошель. Она прыгала от радости в своих замшевых лодочках и сияла, как настоящий бриллиант.

— Знаешь что, знаешь что, знаешь что! — пропела она.

— Это ты не знаешь что, — сказала я. — Рошель, иди сюда

Я схватила её за руку и потащила в обход гостиной, прижимая палец к губам.

— Ах да! Маме лучше не говорить. Ты ведь не скажешь, Дикси, правда? — взволнованно зашептала Рошель.

— Что не скажу?

— У меня есть мальчик! — воскликнула Рошель и закружилась на каблуках, так отчаянно мотая головой, что её светлые кудри рассыпались победным золотым сиянием.

— У тебя — что? А-а, ты уставилась на какого-нибудь парня, а он помахал в ответ, — сказала я.

— Нет, правда. У нас свидание. Сегодня. Настоящее свидание, перед «Макдоналдсом». А потом мы, может быть, пойдём куда-нибудь выпить.

— В бар? Да кто ж тебя туда пустит, тебе же всего двенадцать!

— Мне почти тринадцать. Но он думает, что я немного постарше.

— А ему сколько лет?

— Шестнадцать, — гордо сказала Рошель.

— Ты с ума сошла! Не можешь ты бегать на свидания с шестнадцатилетним парнем. — Я застыла на середине лестницы. — Это не тот парень, который дрался с Джуд?