Волшебный напиток - Михаэль Энде

— Вот-вот, со мной то же самое, — подхватила тетка. — Так бы весь мир и обняла! До чего же хорошо на душе…

Тирашенька, — еле ворочая языком сказал Бредовред. — Ты прямо такая замечательная тетя, знаешь, я хочу сейчас же помириться с тобой. Заключим вечный мир. И давай перейдем на ты, а?

— Золотой мой мальчуган, да мы же и так на ты!

Бредовред с усилием кивнул — голова у него была тяжелая.

— Правильно, правильно. Ты опять права, тетя. Ну тогда давай будем звать друг друга просто по имени. Меня вот зовут… Ик! Как же меня зовут-то?

— Не ик!.. играет роли. Забудем все, что было. Начнем новую жизнь. Давай, правда! Ведь мы с тобой были такие злые… ик! Такие злые-презлые, такие нехорошие…

Колдун разрыдался.

— Да, мы были злые… Противные, отвратительные! Злодеи — вот кем мы были. Ик! Мне так стыдно, так стыдно, тетя…

Тут и тетка заскулила, как замковая собачка.

— Приди ко мне, в мои девические чистые объятия… ик! О благородный юноша… Отныне все пойдет по-другому. Мы будем добрыми и ласковыми. Я — с тобой, а ты — со мной и оба мы — со всеми остальными.

Бредовред рыдал все пуще.

— Да! Да! Пусть так и будет! Я растроган этими нашими словами…

Тирания потрепала его по щеке и просюсюкала:

— Не плачь так горько, моя кровиночка. Ты же разрываешь мне сердчиш… ик! сердечко! И потом, совсем нет причин для слез, ведь мы уже совершили столько добрых дел!

— Это когда же? — Бредовред вытер слезы.

— Да сегодня вечером.

— Как же это?

— А так! Пунш исполнил все наши пожелания в буквальном смысле, понял? Он ничего не сделал шиворот-навыворот.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда! Погляди на себя и на меня. Ик! Что, так ничего и не понимаешь?

И самой-то Тирании лишь в эту минуту стало по-настоящему ясно, о чем она говорит. Тетка уставилась на племянника, племянник на тетку. Оба переменились в лице: тетка пожелтела, племянник позеленел.

— Д-да в-ведь эт-то значит, — Бредовред начал заикаться, — что наши договорные обязательства мы не выполнили!

— Хуже, все гораздо хуже, — запричитала Тирания. — Мы профукали все, что успели сделать за год, все что могли бы представить в свое оправдание. Профукали на все сто процентов!

— Мы погибли! Спасенья нет! — завопил Бредовред.

— Караул! — завизжала Тирания. — Нет! Не хочу! Не надо меня наказывать!.. Смотри, смотри, там наберется еще по бокалу пунша.

Если мы сейчас придумаем что-нибудь, ну совсем, совсем страшное, что-нибудь такое ужасное, такое кошмарное… Может быть, мы спасемся!

В дикой спешке они наполнили бокалы остатками пунша. Бредовред даже поднял и перевернул вверх дном чашу из Холодного пламени, чтобы вылилось все до последней капли. Потом колдун и ведьма залпом осушили бокалы.

Оба начали тужиться и пыжиться, но ни тот ни другой не могли придумать ужасающе страшного пожелания.

Не получается, захныкал Бредовред. — Я не могу придумать проклятия даже для тебя, тетя!

— И у меня ничего не выходит, малыш, — заплакала Тирания. — А знаешь почему? Потому что мы теперь слишком добрые!

Ужасно, — запричитал колдун. — Я хочу, желаю… Желаю стать в точности таким, каким был раньше. Тогда все будет в порядке…

— И я! И я тоже!

Эти пожелания не были рифмованными, однако волшебный пунш их исполнил. В мгновение ока тетка и племянник сделались такими, какими были всегда: злобными в душе и весьма непривлекательными с виду.

Но это им уже не помогло: ведь катастрофа-нархисториязвандалкогорючий кунштюк-пунш был выпит до последней капли. И последняя капля стала действительно последней для ведьмы и колдуна: оба мертвецки пьяные повалились на пол.

В тот же миг в пустой чаше из Холодного пламени раздался гулкий, мощный звон колокола. Чаша раскололась на куски.

А в городе зазвонили церковные колокола.

— Господа, — сказал Могилус Трупп, который, оказывается, был тут как тут — сидел в старинном кресле Бредовреда, — ваше время истекло. Я приступаю к исполнению своих должностных обязанностей. Имеете ли вы что-нибудь возразить?

В ответ послышался лишь храп на два голоса. Трупп встал и, прищурив безвекие глаза, оглядел лабораторию.

— Н-да, похоже, они славно повеселились. Но когда проснутся, настроение у них будетдалеко не веселое. — Он поднял с полу один из бокалов, с любопытством понюхал его и в ужасе отпрянул.

— Тьфу ты, ангел! — выругался инфернальный чиновник и с отвращением отшвырнул бокал. — Какой мерзкий запах! Сразу чуешь, что в напитке была какая-то дрянь. — Он покачал головой и вздохнул. — И как это люди такое пьют? Впрочем, не удивительно, повывелись знатоки… Поистине, пора этому бездарному сброду уйти с нашей дороги.

Могилус Трупп открыл свой черный портфель и достал несколько почтовых марок с изображением летучей мыши. Лизнув одну марку, он налепил ее на лоб Бредовреду. Потом прилепил такую же марку на лоб Тирании. Марки при этом зашипели.

Затем Трупп снова уселся в кресло, положил ногу на ногу и стал ждать прихода адских душегубов, которые должны были уволочь тетку и племянника в преисподнюю. Трупп тихонько насвистывал и пребывал в великолепном настроении, раздумывая о предстоящем повышении по службе.

В это время Якоб Карр и Мяуро ди Мурро сидели высоко на колокольне городского собора.

Они еще раз забрались сюда, но на сей раз без труда, ведь сил у них теперь было предостаточно. Они с радостью поглядывали вниз и видели за ярко освещенными окнами людей, которые поздравляли друг друга с Новым годом и веселились. А над городом взлетали в небо бесчисленные ракеты, рассыпавшие искры разноцветных огней. Кот и ворон слушали величественный концерт — новогодний колокольный звон.

Святой Сильвестр — на сей раз он был каменным изваянием — с блаженной улыбкой смотрел на город с высоты соборной колокольни.

— Счастливого Нового года тебе, Якоб, — взволнованно сказал Мяуро.

— И тебе! — ответил ворон. — Желаю успеха. Всего тебе хорошего, Мяуро ди Мурро.

Ты говоришь так, будто мы прощаемся, — удивился кот.

— Да. Так будет лучше, — сурово прокаркал Якоб. — Можешь мне поверить. Когда природные условия придут в норму, кошки и птицы снова станут врагами по природе.

— Жаль, ах как жаль…

— Э, брось! Все в порядке.

Некоторое время они молча слушали колокольный звон. Затем кот заговорил:

— Хотелось бы мне знать, что стало с колдуном и ведьмой. Неужели мы никогда этого не узнаем?

— Подумаешь какое горе! Главное, все сошло хорошо.