Дети прилива - Струан Мюррей

– Замолчи, – пророкотал Харграт. – Это мне судить.

Плешивый карлик упал перед Харгратом на колени.

– Святой Киллиан! – вскричал он. – Сохрани нас!

– Встань на ноги, – отрезал Харграт. – Я ещё не святой. Только мёртвые могут быть святыми.

Он сиганул через мол, и его чёрные башмаки проскребли по черепице, когда он приземлился на крышу. Его взгляд метнулся от Сифа к дыре в теле кита и обратно.

Он сделал два шага в направлении Сифа, но затем на мгновение замер и немного отступил назад. Странно было видеть, как этот чудовищной наружности мужчина заколебался перед лицом тощего, едва одетого мальчишки, и всё же Элли была почти уверена, что в мёртвых глазах Харграта промелькнул страх. Правой рукой Харграт неосознанно потёр пустой левый рукав своей шинели, который был сложен пополам вдоль тела и сколот серебряной булавкой. Руку, что должна была находиться в этом рукаве, он потерял уже давно.

– Чего тебе нужно? – спросил Сиф. Говорил он как взрослый, серьёзным и властным тоном.

– Что ты делал внутри этого кита? – спросил Харграт.

– Сэр. Мальчик не сделал ничего дурного, – поспешно встряла между ними двумя Элли. – Он застрял внутри этого кита, и мне пришлось его вызволить.

Харграт будто и не слышал Элли, да и не видел её вовсе. Его глаза бесстрастно скользнули по Сифу, можно подумать, мясник примеривается, как лучше разделать тушу.

– Ты видишь его, мальчик? – негромко прорычал он.

Сиф нахмурился.

– Вижу кого?

– Врага.

– Кого?

– Бога, Потопившего Богов. Оный ведь говорил с тобой, так? Это ведь оный спас тебя из этого кита?

– Это я спасла его из чрева кита, – сказала Элли. Но Харграт по-прежнему не обращал на неё никакого внимания.

– Только Сосуд способен выжить внутри кита, – провозгласил он.

– Что такое Сосуд? – спросил Сиф.

– Ты, – отвечал Харграт.

– Это просто смешно, – сказала Элли. – Что Сосуду делать внутри кита?

Рука Харграта скользнула к рукояти меча. Элли резко втянула носом воздух. Тело Сифа напряжённо застыло, руки сжались в кулаки.

Харграт потянулся мимо меча в карман шинели. Он достал небольшой пистолет, и Элли едва успела вскрикнуть, как он нацелил его на Сифа и нажал на курок.

– Нет!

Звука ружейного выстрела не было, только хлёсткое шипение, и что-то с глухим толчком воткнулось в шею Сифа. Сиф схватился за металлический дротик, торчавший из плоти почти на десяток сантиметров. Он упал на колени. Элли подхватила его, но он тяжело обмяк, глаза его закрылись, и он выскользнул у неё из рук и упал на черепичную крышу.

– Что вы с ним сделали?! – закричала она, прижав два пальца к шее мальчика, сразу под подбородком, чтобы проверить пульс.

Харграт вернул пистолет обратно в карман.

– Это успокоительное, – сказал он. – Величайшее изобретение твоей матери. Если Сосуд находится без сознания, он не может попросить Врага спасти его, пока мы сжигаем его на костре.

У Элли скрутило живот.

– Он не Сосуд, – сказала она. – Вы совершаете ошибку.

– Не испытывай моё терпение, Ланкастер. – Он отпихнул Элли от Сифа, подбежавшая Анна подхватила её. Харграт с лёгкостью поднял Сифа одной рукой, перекинул через плечо и зашагал обратно к молу. Элли побежала вдогонку, сердце её колотилось.

– Это неправильно! Он никакой не Сосуд, он просто мальчишка. Вы… вы перетрусили из-за маленького мальчика! Трус!

Харграт остановился. Он посмотрел вверх на столпившихся людей, которые следили за ним, зажав рты руками. Он без церемоний уронил Сифа перед собой, и толпа подскочила, словно мальчишка был подожжённой петардой. Развернувшись на месте, он зашагал к Элли. Выбросив вперёд руку, он схватил её за шею и заставил отступить к самому краю крыши.

– Тебе никогда не доводилось лицезреть Врага, дитя, – сказал он, приподняв её, так что они оказались нос к носу. – Но мне довелось. Я видел, как оный выметнулся из Сосуда. Оный оторвал мою руку, хотя я в тот самый миг пронзил мечом горло оного. А мои друзья пали замертво вокруг меня. Я вижу это до сих пор, стоит только закрыть глаза. А самое худшее… что я знал его, тот Сосуд. Это был хороший человек, добрейшей души. Однако из него явилось кошмарное существо.

Харграт ещё крепче сдавил шею Элли. Она отчаянно хлестала его руку, кашляя и пытаясь вздохнуть.

– Любой может быть Сосудом, – сказал он.

Краем глаза Элли увидела, как Анна налетела на Харграта, но, отброшенная простым толчком плеча, полетела кубарем. Перед глазами у Элли замелькали белые точки. Мысли её спутались.

– Любой. Маленький мальчик. Маленькая девочка. И я убью любого из них, чтобы сохранить Город.

С этими словами он улыбнулся и сбросил её в море.

Из дневника Клода Хестермейера

После похорон я не знал, чем себя занять. Я вышел из собора Св. Горация и вернулся пешком в мой пыльный кабинет в университете – кабинет, который мы делили с Питером. Я сел за свой стол и не мог отвести глаз от его пустого кресла. Моё сердце сжалось, сделавшись твёрдым зелёным яблоком в моей груди.

Я был так растерян, что не сразу заметил мужчину, стоявшего в дверях. Лица его я не мог разглядеть. Отчего-то на нём была чёрная вуаль.

– Прошу прощения, – обратился я к нему. – Я ценю, что вы пришли принести свои соболезнования, но я сказал всё, что мог, на похоронах Питера. А теперь я прошу оставить меня в покое.

– Профессор Клод Хестермейер, – глубоким голосом проговорил мужчина.

– Да, это моё имя, – отвечал я. – То, что вы его знаете, не извиняет того, как грубо вы ворвались в мой кабинет.

– Ты не узнаёшь мой голос?

Нет, я не узнавал, однако я заметил, что пальцы мои дрожат, а по спине пробежал холодок.

– Сэр, боюсь, я должен настоять на том, чтобы вы оставили меня одного, – потребовал я.

– Данное соглашение не позволяет подобного, – сказал мужчина.

– Соглашение? Какое соглашение? Это какая-то недобрая шутка? Питера Ламбета сегодня кремировали – имейте же совесть!

Горячие слёзы пролились по моим щекам. Я встал и обошёл свой стол, приготовившись при необходимости применить силу. Но прежде чем я подошёл к мужчине, тот отбросил вуаль с лица.

Карандаш, который я сжимал в руке, переломился.

Передо мной стоял мой дорогой друг Питер Ламбет.

3
Мальчишка в зелёном камзоле

Сверху до Элли доносились далёкие крики. Морская вода наполнила её рот.