Мик Репин и Магическая Пятерка - Виктория Кошелева

Поэтому Мик заранее предвидел проблемы со всеми этими рациональными дробями. Объяснил бы, кстати, кто-нибудь, что это такое.

На переменах Мика осаждали одноклассники. Не все, но многие. С ним знакомились, его забрасывали вопросами. Кое-кого сильно интересовало, с какой стати он променял Лос-Анджелес на Москву. Мик выкручивался, как мог, – говорить правду не собирался.

В остальном все неплохо для первого дня. Оказалось, что быть популярным классно, дружить с ребятами вроде близнецов Кондратьевых, к которым все прислушиваются, тоже. Мик еще никогда не оказывался в центре внимания, ему очень нравилось это ощущение. Даже в его первый день в Оукленд-Вью такого не было. Вскоре после него в класс пришла Бекка, хорошенькая мулатка из Судана. Она бежала с родителями от гражданской войны, ее семью перевозили через границу на военном вертолете, и по сравнению с ней Мик ничего из себя не представлял. Сейчас совсем другое дело.

Единственным человеком, который не обращал на Мика внимания, была его соседка по английскому. Он так и не узнал, как ее зовут. Лишь иногда ловил на себе странный задумчивый взгляд девочки, от которого становилось не по себе. Но, так как все в классе ее игнорировали, Мик решил не зацикливаться.

Последним уроком была литература. Мария Тимофеевна, тяжело ступая, вошла в класс. Она приволакивала правую ногу и выглядела очень уставшей. Несмотря на это, Мик сразу заметил, как притихли и напряглись одноклассники, и опустил глаза. Если красотка Гингема вцепилась в него как собака, здесь ему точно не поздоровится.

– Откройте пятую главу «Капитанской дочки», – скомандовала Мария Тимофеевна, и класс послушно зашуршал страницами.

У Мика не было ни «Капитанской дочки», ни соседа, который мог бы поделиться с ним книгой. Поэтому он просто рассматривал прожилки на пластиковой парте и мечтал о звонке.

Плюх – перед ним легла книга, раскрытая на нужном месте. Мик вскинул голову, но Мария Тимофеевна уже повернулась к нему спиной и заковыляла между партами, сея вокруг ужас.

К великому облегчению Мика, его ни разу не спросили и не ткнули носом, как Лешку Кондратьева, в то, что он понятия не имеет об отношениях какого-то Гринева с каким-то Швабриным. Зато рассказывала Мария Тимофеевна на редкость интересно, и все ее слушали, затаив дыхание. Включая Мика.

Но внимательнее всех слушала та странная девчонка. Она буквально светилась от счастья, когда Мария Тимофеевна к ней обращалась, и отвечала четко, красиво, с умом. Не тараторила без запинки, как отличница Даша, а говорила от души и без подготовки. Мик это сразу понял. В прошлом году он ходил в клуб ораторов и всякого насмотрелся. Эта девчонка знала, о чем говорит.

Звонок застал Мика врасплох. Неужели все? Первый день в школе оказался совсем не страшным. Нормальные ребята, нормальная школа. Учителя, правда, так себе, но кому они нужны, эти учителя, в конце концов?

Запихнув в рюкзак книгу (Мария Тимофеевна настояла, чтобы он взял ее домой и подготовился к следующему уроку), Мик вместе с Кондратьевыми вывалился в коридор.

– Пойдешь гулять? – спросил Сашка. – Мы сейчас на стадион.

Мик с сожалением покачал головой.

– За мной должен заехать отец.

Он распрощался с братьями у дверей школы и побрел к калитке. Черноглазая Даша, хихикавшая с подружками у клумбы, помахала ему рукой:

– Пока, Мик!

– Пока, – улыбнулся он.

Нет, сегодняшний день определенно удался.

С легким сердцем Мик вышел за ворота. Отца не было.

Пять минут.

Десять.

Двадцать.

Никого…

Мик дважды обошел школу и вернулся к воротам. Успел сказать «пока» всем одноклассникам. Ушли все – и Ленка, и Федя с Пашей, и рыжая Савушкина, и Даша, и Петька Володин. А отца так и не было.

– Ты не хочешь ему позвонить? – раздался за его спиной знакомый голос.

Мик подпрыгнул от неожиданности. Конечно, это была она, девочка со странностями и зелеными глазами.

– Кому я должен позвонить?

– Тому, кого ждешь. Я за тобой целый час наблюдаю, а ты до сих пор ему не позвонил.

– У меня нет телефона, – коротко буркнул Мик.

Не объяснять же этой девчонке, что его айфон, мамин подарок на день рождения, потерялся накануне отъезда. Один чехол остался на память.

– Держи. – Девчонка протянула ему свой сотовый, дешевенький и поцарапанный.

– Спасибо. Только я не знаю номера, – признался Мик. – Еще не запомнил. Мы же только неделю назад приехали. Все время были вместе.

Он осекся. С какой стати он перед ней распинается?

– Отец сейчас приедет, – пробормотал Мик. – Его, наверное, задержали на работе.

– Я могу тебя проводить. Я хорошо знаю район.

– Это далеко, – предупредил Мик и назвал адрес.

Девчонка фыркнула:

– На метле в два счета долетели бы.

Мик удивленно поднял брови, а она продолжала:

– Я-то, конечно, предпочитаю фестралов^[14]. На них гораздо комфортнее. Но тебе, мне кажется, больше подошла бы метла.

– Раз у меня ее нет, – развел руками Мик, – придется ждать отца.

– Пешком тоже недалеко, – снисходительно сказала девчонка. – Это на машине долго. А если напрямик, между домами, то короче. Я покажу.

Мик не был уверен, что ему нужна такая провожатая. Но девчонка уже пошла вперед, и ему ничего не оставалось делать, как следовать за ней.

Всю дорогу она болтала, будто экскурсию проводила. Только ничего конкретного Мик не узнал. В самом деле, нельзя считать стоящей информацией то, что тролли по ночам могут менять номера домов, чтобы запутать людей, а монетки желтого цвета, лежащие справа от дороги, поднимать нельзя, так как с их помощью подземные гномы заманивают в свое царство.

После таких слов неудивительно, что она не расспрашивает его о Лос-Анджелесе. Какой Лос-Анджелес, когда повсюду тролли и гномы?

– Вот твой дом. – Девчонка остановилась перед неприметной многоэтажкой. – Хочешь есть?

Мик кивнул. Она выудила из сумки мятое, в хлебных крошках яблоко и протянула ему.

– Спасибо. За все.

– Не за что, – сказала она и, вдруг приблизив к Мику лицо, серьезно прошептала:

– Ты правильно делаешь, что никому не говоришь, почему сюда переехал. Их это не касается.

Она так таинственно смотрела на него, что Мик чуть не расхохотался.

– Спасибо, – кивнул он.

– Это касается только нас, – продолжала она с многозначительной улыбкой. – Ну ты меня понимаешь.