Всюду известны. Рассказы о генералиссимусе Суворове и русских солдатах - Сергей Петрович Алексеев

Суворов с трудом дышал и часто терял сознание. Больному требовался полный покой, Суворов же метался, порывался всё время встать.

Ни доктора, ни генералы не могли успокоить Суворова.

И снова нашёлся Прошка.

– Не велено, не велено! – покрикивал он на больного.

– Кем не велено?! – возмущался Суворов.

– Фельдмаршалом Суворовым, – отвечал Прошка.

– О, фельдмаршала надобно слушаться. Помилуй Бог, надобно слушаться, – говорил Суворов и утихал.

Во время войны с французами сардинский король неожиданно прислал Прошке медаль. При этом было указано, что Прошка награждается «за сбережение здоровья великого полководца».

Медалью Прошка страшно гордился и когда с кем-нибудь заводил разговор, обязательно упоминал: «Даже заграницкими моя особа отмечена. Мы с фельдмаршалом Александром Васильевичем всюду известны».

Глава вторая. Привыкай к деятельности неутомимой

Прошка

Когда Прошка попал в денщики к Суворову, солдат немало обрадовался. «Повезло! – подумал. – Не надо будет рано вставать. Никаких ротных занятий, никакого режима. Благодать!»

Однако в первый же день Прошку постигло великое разочарование. В четыре часа утра кто-то затряс солдата за ногу.

Приоткрыл Прошка глаза, смотрит – Суворов.

– Вставай, добрый молодец, – говорит Суворов. – Долгий сон не товарищ богатырю русскому.

Оказывается, Суворов раньше всех поднимался в армии.

Поднялся Прошка, а тут ещё одна неприятность. Приказал фельдмаршал притащить ведро холодной воды и стал обливаться.

Натирает Суворов себе и шею, и грудь, и спину, и руки. Смотрит Прошка, выпучил глаза – вот так чудо!

– Ну, а ты что? – закричал Суворов. И приказал Прошке тоже облиться.

Ёжится солдат с непривычки, вскрикивает от холода. А Суворов смеётся.

– В здоровом теле дух, – говорит, – здоровый. – И снова смеётся.

После обливания вывел Суворов Прошку на луг. Побежал фельдмаршал.

– Догоняй! – закричал солдату.

Полчаса вслед за Суворовым Прошка бегал. Солдат запыхался, в боку закололо. Зато Суворов хоть и стар, а словно с места не двигался. Стоит и снова смеётся.

И началась у Прошки не жизнь, а страдание. То устроит Суворов осмотр оборонительным постам – и Прошка целые сутки в седле трясётся, то учинит проверку ночным караулам – и Прошке снова не спать. А тут ко всему принялся Суворов изучать турецкий язык и Прошку заставил.

– Да зачем мне басурманская речь? – запротивился было солдат.

– Как – зачем! – обозлился Суворов. – Турки войну готовят. С турками воевать.

Пришлось Прошке смириться. Засел он за турецкий букварь, потел, бедняга, до пятого пота.

Мечтал Прошка о тихом месте – не получилось. Хотел было назад попроситься в роту. Потом привык, привязался к фельдмаршалу и до конца своих дней честью и верой служил Суворову.

Настоящий солдат

Подошёл как-то Суворов к солдату и сразу в упор:

– Сколько от Земли до месяца[3]?

– Два суворовских перехода! – гаркнул солдат.

Фельдмаршал аж крякнул от неожиданности. Вот так ответ! Вот так солдат! Любил Суворов, когда солдаты отвечали находчиво, без запинки. Приметил он молодца. Понравился фельдмаршалу солдатский ответ, однако и за себя стало обидно. «Ну, – думает, – не может быть, чтобы я, Суворов, и вдруг не поставил солдата в тупик».

Встретил он через несколько дней находчивого солдата и снова в упор:

– Сколько звёзд на небе?

– Сейчас, ваше сиятельство, – ответил солдат, – сочту. – И уставился в небо.

Ждал, ждал Суворов, продрог на ветру, а солдат не торопясь звёзды считает.

Сплюнул Суворов с досады. Ушёл. «Вот так солдат! – снова подумал. – Ну, уж на третий раз, – решил фельдмаршал, – я своего добьюсь: поставлю в тупик солдата».

Встретил солдата он в третий раз и снова с вопросом:

– Ну-ка, молодец, а скажи-ка мне, как звали мою прародительницу?

Доволен Суворов вопросом: откуда же знать простому солдату, как звали фельдмаршальскую бабку. Потёр Суворов от удовольствия руки и только хотел сказать: «Ну, братец, попался!» – как вдруг солдат вытянулся во фрунт[4] и гаркнул:

– Виктория, ваше сиятельство!

– Вот и не Виктория! – обрадовался Суворов.

– Виктория, Виктория, – повторил солдат. – Как же так может быть, чтобы у нашего фельдмаршала и вдруг прародительница была не Виктория!

Опешил Суворов. Ну и ответ! Ну и хитрый солдат попался!

– Ну, раз ты такой хитрый, – произнёс Суворов, – скажи мне, какая разница между твоим ротным командиром и мной?

– А та, – не раздумывая, ответил солдат, – что ротный командир хотя бы и желал произвести меня в сержанты, да не может, а вашему сиятельству стоит только захотеть, и я…

Что было делать Суворову? Пришлось ему произвести солдата в сержанты.

Возвращался Суворов в свою палатку и восхищался:

– Помилуй Бог, как провёл! Вот это да! Вот это солдат! Помилуй Бог, настоящий солдат! Российский!

Сапоги

В чине генерал-анше́фа Суворов был направлен на финляндскую границу. Поручили Суворову следить за переустройством и вооружением тамошних крепостей.

Граница была большой. Крепостей много. Одному трудно.

На самом отдалённом участке Суворов передоверил наблюдение за работами какому-то полковнику. Тот, присмотрев день-второй, перепоручил это своему помощнику – майору. А майор, в свою очередь, – молодому поручику.

Через какое-то время Суворов вспомнил про отдалённую крепость. Приехал. Посмотрел – работы стоят на месте.

Разозлился Суворов, вызвал полковника.

– Что же это? – закричал. – Почему работы не движутся?

Испугался полковник ответственности и свалил всё на майора: мол, майор во всём виноват.

Суворов вызвал майора:

– Поручал вам полковник?

– Поручал. Так я же отдал приказ поручику.

Вызвал Суворов поручика:

– Получали приказ?

– Так точно, – ответил поручик. – Получал. Да не думал, что к спеху.

– Да, – произнёс Суворов, – вижу, виновных нет. – И приказал принести прут.

Испугались виновные офицеры – ну как ударит!

А Суворов схватил прут и давай хлестать свои сапоги. Хлещет и приговаривает:

– Не ленитесь! Не ленитесь! Это вы во всем виноваты. Если бы вы сами ходили по всем работам, этого бы не случилось.

Потом отбросил прут в сторону, сел на коня и уехал.

Перекрестились офицеры: беда миновала. Собрали солдат. Засучили рукава. Топоры в руки. За дело. Помогли сапоги. Раньше других была отстроена отдалённая крепость.

Ртищев-Умищев

Многие проступки мог простить Суворов своим солдатам и офицерам, а вот ответа «не могу знать» не прощал.

«Не терплю „немогузнаек“, – говорил Суворов. – От них лишь позор армии».

И вот как-то Суворов приехал в свой любимый Фанагорийский полк, решил устроить офицерам экзамены. Расселись офицеры рядком на лавках. Напротив – командир полка и Суворов.

– Что такое «атака»? – обратился фельдмаршал к майору Козлятину.

– Атака есть решительное движение войск вперёд, имеющее целью уничтожить противника, – отчеканил Козлятин.

– Дельно, дельно, – похвалил