Новогодний подарок - Джанни Родари

улочкам, и ему казалось, что он снова стал мальчиком, который медленно идет из школы домой и всякий раз выбирает новую дорогу, чтобы увидеть или узнать что-нибудь новое. Однажды он вновь оказался у старого сада. После войны сад опять обрел свою красивую ограду. Вот и знакомые прутья…

Впрочем, это, наверное, другие. Но все равно он живо вспомнил далекое прошлое.

Тут из-за угла выбежал маленький мальчик, размахивая портфелем. Он остановился и посмотрел на дом в глубине сада: все окна закрыты, значит, хозяев нет дома.

«Сейчас достанет линейку!..» — подумал служащий.

Мальчик и в самом деле достал из портфеля металлическую линейку и принялся стучать ею по прутьям ограды. При этом он как бы прислушивался к какому-то внутреннему ритму.

«Динь-динь! Динь-динь!» — отвечали прутья.

«Странно, — подумал служащий, — какие монотонные звуки! А впрочем, так и должно быть. Прутья все одной длины и одинаковой толщины. Почему же они должны звучать по-разному?»

Но мальчик снова и снова ударял по прутьям, внимательно к чему-то прислушиваясь.

— Привет, — сказал служащий, подходя ближе.

Мальчик вздрогнул, словно его застали за каким-то запретным занятием.

— Не бойся, — сказал служащий, — окна закрыты. Старого синьора нет дома.

— Какого старого синьора? — удивился мальчик.

— Того, который сердится, когда ты стучишь по ограде.

— Но тут живет не старый синьор, — ответил мальчик, — а старая глухая синьорина. Она ничего не говорит, потому что не слышит. Это ее служанка сердится.

«Конечно, — подумал служащий, — тот старый синьор давно уже умер. И тут живут другие люди».

— Служанка говорит, — продолжал мальчик, — что я плохо воспитан и нарушаю покой. Но это неправда. Я не шумлю, а играю. Хотите послушать?

— Давай послушаем, — согласился служащий.

— Слушайте, — сказал мальчик. — Это «Песнь умирающего каштана». Вот он там, видите то дерево. Это каштан. Он болен, как почти все каштаны в Европе. Это нам в школе объяснили.

— Послушаем, — повторил служащий.

И мальчик принялся стучать линейкой по прутьям. Лицо его стало сосредоточенным, почти страдальческим. Он ударял то в одном, то в другом конце ограды, пропуская отдельные прутья или даже сразу несколько, словно для того, чтобы получить нужный интервал.

Но служащий слышал только одну и ту же глуховатую ноту: «Дин-дин-дин-дин…»

— Слышите? — спросил мальчик. — Каштан болен, но он не грустит, потому что птицы еще вьют гнезда в его ветвях. Понимаете?

Но служащий слышал все тот же глухой, монотонный звук: «Дин-дин-дин…»

— Поэтому, — продолжал мальчик, — песня не должна заканчиваться низкой, печальной, как погребальный звон, нотой. Тут должна звучать высокая и чистая нота.

«Дин-дин…» — слышал служащий.

Теперь он понял, почему старый синьор кричал на него тогда так сердито: взрослый человек не способен услышать музыку, которую ребенок создает на прутьях ограды с помощью линейки и своего богатого воображения.

— Понравилось? — спросил мальчик.

— Очень! — сказал служащий, чтобы не огорчить его.

Часы на башне пробили пять.

— Мне пора, — сказал мальчик. — До свиданья.

— Прощай, — ответил служащий и постоял еще немного, задумчиво глядя на листья каштана, освещенные лучами заходящего солнца.

Сиренида

Сегодня эта далекая планета называется Сиренида, и вы скоро поймете почему. А поначалу, после высадки землян, ее называли просто «Аш-два-о». Смешное название для планеты. Зато — точное. Потому что «Аш-два-о» — это химическая формула воды. И она как нельзя лучше подходит для названия некоего тела, полностью залитого водой. Ни одного материка, ни самого маленького островка, ни единого утеса не было на круглом лице этой планеты! Причуда космоса, да и только!

Но водится ли хотя бы рыба в этой сиреневой воде, что на закате темнеет и становится фиолетовой?

Ответить на этот вопрос пыталась экспедиция, возглавляемая полковником Баранелли. Экспедиция базировалась на космической станции, зависшей над планетой на высоте 300 километров. Утром специальная ракета-амфибия переправляла оттуда на «Аш-два-о» группу исследователей, которые пересаживались затем на легкие резиновые лодки и проводили свои эксперименты. Ученые опускали в воду фотоаппараты, кино- и телекамеры, пытаясь заснять жизнь подводных глубин, если она существует. Или же принимались просто ловить рыбу сетями в надежде поймать хоть какой-нибудь экземпляр фауны этой планеты, если он таился в этом однообразном океане.

Первые два дня работы не принесли никаких результатов. На третий день чудовищной силы буря перевернула ракету-амфибию и лодки исследователей. Молодой кинооператор Лео, лодку которого отнесло далеко в сторону, не видел этого. Напуганный ураганом, он стал искать товарищей, но никого не нашел. Он принялся звать их, но никто не откликнулся.

«Видно, ракета-амфибия улетела, не дождавшись меня, — решил Лео. — Придется провести ночь на воде. Завтра они вернутся и найдут меня».

К счастью, буря наконец утихла. На темно-фиолетовом небосклоне засияли далекие, незнакомые звезды, и, глядя на них, Лео незаметно уснул.

А проснулся он от первых лучей необычного солнца на «Аш-два-о». Это был маленький розовый диск, низко висевший над бесконечным водным простором. Лео протер глаза, плеснул водой на лицо, а затем, чтобы не сидеть без дела, опустил в воду небольшую телекамеру и взглянул на портативный монитор. И почти тотчас же увидел на экране трех хорошеньких девушек. Они улыбались и смотрели на него с явным интересом.

— Наверное, какая-нибудь помеха, — решил Лео. — Или я еще не совсем проснулся.

Он покрутил ручки телекамеры и снова взглянул на телеэкран. Девушки по-прежнему с любопытством разглядывали его. Они сидели в какой-то необыкновенной подводной лодке — открытой, словно спортивный автомобиль. Сходство было еще в том, что лодка имела колеса, очевидно чтобы не только плавать, как рыба, во всех направлениях, но и передвигаться по морскому дну.

А самое удивительное было то, что девушки сидели в своей машине без кислородных масок и, видимо, нисколько не страдали от их отсутствия. Они были в красивых серебристых комбинезонах, украшенных простыми ожерельями из ракушек. Одна из них, должно быть самая юная, играла солнечными зайчиками, пуская их маленьким зеркальцем. Когда Лео, не поверив телеэкрану, посмотрел с лодки прямо в воду, она направила зайчик ему в лицо и засмеялась, показав белоснежные, совсем как настоящие жемчужины, зубы.

— Вы из новой экспедиции? — крикнул Лео, наклоняясь к воде. Но тут же и сам понял, что задает очень глупый вопрос. С каких это пор земляне могут