Музыкальные мифы. Книга 4 - Владимир Викторович Кирюшин

даже не успел подумать о том, что надо бы раскрыть рот и что-нибудь сказать. — Плохо твое дело, король. Я уже провела химические анализы и психологические наблюдения над ВИВАЧИССИМО. Он и в самом деле обгонит твоего ТЕМПА.

Услышав эти слова, король горько заплакал.

— Ну не надо, не плачь, — уговаривала РеФаЛяСия СИНКОПА, вытирая ему слезы носовым платком. — Все было бы непоправимо и твоему величию пришел бы конец (РеФаЛяСий заревел в голос), если бы... (король настороженно затих, даже переставал дышать), если бы в дело не вмешалась СИНКОПА премудрая. Но она, то есть я, в дело вмешается, и честь Великого короля будет спасена!

— Что бы я без тебя делал, милейшая СИНКОПУШКА, — радостно пробормотал РеФаЛяСий, влюбленно глядя на старуху.

— Я еще раз докажу, что не зря ем свой хлеб (здесь заметим, что СИНКОПА, как и все, получала жалование из лимонов и рыбьего жира — больше всех в королевстве), и что не зря ты завтра дашь мне королевскую премию.

— О, ты воистину всесведуща! Мне и в голову не приходило давать тебе премию, а ты уже знаешь, что я тебе ее дам! Подумать только! Ведь я мог об этом и не догадаться. Как я тебе благодарен! Нет, в самом деле, ну что бы я без тебя делал?!

— Довольно! — остановила его излияния СИНКОПА. — Не стоит благодарности. Ну, а теперь к делу... Иди-ка ты спать, а я сама все сделаю. Ты меня знаешь. Спокойной ночи, восхитительнейший. Приятных снов!

— Спокойной ночи, ангел мой, спокойной ночи! — И успокоенный король покинул тайную избу.

СИНКОПА дернула свисающий с потолка шнурок, и комната мгновенно наполнилась КВИНТОЛЯМИ. Они были такие одинаковые, что даже родная мать не смогла бы их отличить, если бы она у них была. Дело в том, что они были искусственного происхождения из каких-то ТаРаКанов. У них была не только одинаковая внешность, одинаковая форма с пятью пуговицами, но и одинаковые души. И, признаться, подленькие это были души — души предателей.

СИНКОПА оглядела своих питомцев, заглянула в их мысли и осталась довольна.

— Ну, миленькие мои, не буду от вас скрывать — завтра нам предстоит трудный день. В нашу страну занесло одного Рыцаря, который глуп настолько, то даже способен на благородные чувства. Вы знаете, как они отвратительны: доброта, жалость, самопожертвование!

И СИНКОПА, а вслед за ней и все КВИНТОЛИ, стали плеваться старательно и ожесточенно. Через некоторое время, когда все немного успокоились, СИНКОПА продолжала:

— Этот Рыцарь может втереться в доверие к нашим доверчивым подданным, а это представляет большую опасность королевской безопасности. Завтра на скачках вы должны быть предельно бдительны, чтобы ни одна неправильная мысль не попала в головы людей. А поэтому проверьте, хорошо ли пришиты ваши золотые пуговицы. У каждого из вас по пяти золотых пуговиц, и если хоть одна из них оторвется, вы не только потеряете способность читать мысли, но и через несколько секунд умрете. Так что, бдительность и еще раз бдительность!... Теперь отдыхайте, ТаРаКашечки мои, голубчики... А ты останься, ты мне нужен, — и все КВИНТОЛИ исчезли, кроме одного.

— Тебе я решила дать самое важное поручение, и от того, как ты его выполнишь, зависит многое. Так то можешь рассчитывать на награду.

Длинный нос КВИНТОЛЯ радостно зашевелился, и лысина покрылась румянцем удовольствия.

СИНКОПА вынула из погреба большую плоскую коробку, на крышке которой которой написано красивыми буквами «Ленивица». Коробка была перевязана красной шелковой лентой.

— Это, — сказала СИНКОПА, любовно развязывая бантик,— волшебные конфеты. Их приготовил один очень умный человек, который смог сделать ленивой целую страну. За это люди этой страны положили его в каменный дом и поклоняются ему, как Богу. Стоит съесть эти конфеты — и страшная лень овладевает тобой. Эта лень совершенно лишает людей человеческого облика и превращает в глупые существа, ненужные ни другим людям, ни себе самим. Эти конфеты так обольстительны, что их невозможно не съесть. От них нельзя отказаться... Ты отнесешь их в конюшню и накормишь ими коня Рыцаря, его ты узнаешь по ярко-оранжевому цвету гривы. Ты все понял?... Иди! Только не смотри на конфеты!!!

КВИНТОЛЬ взял коробку и исчез. Но коробка, попав в его руки, слегка приоткрылась, из нее выпала одна конфетка и осталась лежать на полу. СИНКОПА ничего не заметила.

Она взяла свой альбом с подлостями, полистала его, довольно покрякивая, и уже хотела пойти в город и сделать кому-нибудь гадость, хотя бы маленькую, но тут ее взгляд упал на конфету, лежавшую на полу. Эта маленькая конфетка в светящейся красной обертке, притягивала ее, как магнит. И тогда СИНКОПА почувствовала, что если не съест ее немедленно, то умрет. Старуха, не выдержав, проглотила конфету вместе с оберткой. Ей показалось, что ее тело стало кисельным, такое оно было тягучее и сонное. Мысли ее смешались.

«Ничего не делать,» — прошептала она и заснула крепким сном, забыв обо всем на свете...

А тем временем КВИНТОЛЬ с коробкой конфет был на конюшне. Он мучился непреодолимым желанием хоть одним глазком взглянуть на конфеты.

«Какой-то ТЕМП, — рассуждал он, — сожрет конфеты и спасибо не скажет, а мне достанутся лимоны и рыбий жир. Я ненавижу лимоны, я терпеть не могу рыбий жир. В конце концов, я никогда в жизни не ел конфет. Я хочу конфету!.. Хоть и нельзя, но уж если очень хочется — то можно!» — разрешил он себе.

С этими словами он открыл коробку и высыпал в рот все ее содержимое (надо ли говорить, что тут же заснул и спал еще долго после того, как закончилась наша сказка).

Но вернемся к Рыцарю. Если бы помните, мы его оставили наедине с грустными размышлениями в тюремной камере. В таком плачевном положении он провел несколько часов.

Наступила ночь, и под окном кошки завели свою любимую песню. На стенах камеры мрачно блестели в лунном свете черные тараканы. Рыцарь, обмирая от страха, стал царапать мечом о стене стихотворное послание:

Папа, мама и подружка,

Рыцарь ваш попал в ловушку.

В темной камере сырой

Я сижу едва живой.

И мышиная возня

Очень мучает меня,

Тараканов злобный вид

Отбивает аппетит.

В общем, плохо мне и страшно...

Но Рыцарь не успел придумать рифму к слову «страшно» потому, что