Тоби Лолнесс. Книга 2. Глаза Элизы - Тимоте де Фомбель

Плюм лежал в дальнем углу разноцветного дома. Обеими руками он сжимал портрет Мотылька.

И говорил.

Элиза вслушивалась в его бурчание.

Немой Плюм говорит!

Нет, это были не фразы, не слова, а поток звуков, из которого можно было выудить отдельные слоги. И еще интонация. Плюм оправдывался. Оправдывался, что-то настойчиво повторяя и не выпуская портрета из рук.

Опомнившись от удивления, Элиза подошла к Плюму. Возле него уже сидел разбуженный странными криками Мо. Он тихо уговаривал немого:

— Успокойся, Плюм. Послушай меня…

Когда Мо протягивал к нему руку, Плюм начинал что-то лихорадочно твердить, произнося что-то вроде «неябил, неябил».

Элиза попросила Мо оставить ее с Плюмом наедине.

— Неяу-у-убил, — снова повторил Плюм.

Элиза попыталась разделить длинное слово на несколько.

— Не я убил? — переспросила она.

— Не я, не я, — торопливо подтвердил Плюм, мотая головой.

— Не убил кого?

— Не убил его.

И он показал на зажатый в руке портрет.

— Не ты его убил? — переспросила Элиза.

— Не убил, — выговорил Плюм, продолжая изо всех сил мотать головой.

— Я верю тебе, Плюм, — сказала Элиза. — Я тебе верю. Я знаю, что не ты его убил.

Иза и Мо внимательно слушали их разговор. Они видели, как Элиза положила руку на руку Плюма. Сделав небольшую паузу, она повторила:

— Плюм не убивал.

Плюм задышал ровнее.

— Плюм не убивал, — тихо повторяла Элиза. — Плюм не убивал.

И так же тихо спросила:

— Плюм видел?

Изу заколотила дрожь. Плюм снова принялся твердить:

— Не убивал, не убивал…

Элиза слушала его молча. Она ждала, когда снова можно будет задать вопрос. Плюм знал, кто убил. Плюм все видел. Плюм был свидетелем смерти Мотылька. Быть может, один и тот же человек исковеркал жизнь Плюма, лишив его речи, и отнял жизнь Мотылька, поломав судьбу Изы и Элизы?

Дав Плюму возможность успокоиться, Элиза опять спросила:

— Кто убил?

Плюм задрожал и закрыл лицо руками.

— Не убивал, — жалобно простонал он.

— Плюм не убивал, — ровным голосом повторила Элиза. — Я знаю, Плюм не убивал. А кто убил? Скажи, Плюм.

Плюм замотал головой. Он не хотел отвечать. Элиза его не торопила. Она оставила Плюма в покое, в том углу, куда он забился, и пошла к Изе и Мо. Но вдруг замерла, прислушалась… Плюм что-то тихо бормотал.

Она вернулась, вслушиваясь в бормотание. Плюм неотчетливо повторял два слова, шуршащие, как бумага. Элиза наклонилась к Плюму совсем близко и разобрала:

— Жо Мич, Жо Мич…

Плюм твердил и твердил это имя, пока глаза у него не закрылись, дыхание не выровнялось. Плюм заснул.

Убийцей отца Элизы был… Джо Мич.

Элиза осторожно разжала пальцы Плюма и взяла портрет. Рамка сломалась, лак, служивший стеклом, обратился в пыль, но хрупкий кусочек холста уцелел. Элиза бережно держала его в руках.

Она долго вглядывалась в лицо отца, потом перевернула портрет. На обороте круглыми красивыми буквами было написано: «Портрет Эля Блю написал Нино Аламала». Раньше задняя часть рамки закрывала надпись.

Надпись, которая, словно нож, врезалась в мозг Элизы.

Элиза обернулась к матери.

— Кто выбирал мне имя? — спросила она.

— Твой отец. Он хотел, чтобы тебя звали Элиза.

Элиза.

Эль — Иза.

Эль и Иза.

Сквозь дверную щель до ног Элизы дотянулся солнечный луч. Она встала и решительно направилась к двери. Иза молча смотрела на дочь. Элиза была очень бледной.

Внезапно дверь распахнулась, кто-то вбежал и в изнеможении упал посреди комнаты.

Яркий дневной свет ослепил Мо, поэтому он не сразу узнал сестру Маю. А узнав, рванулся к ней. Она же едва слышно проговорила:

— Тоби и Лео… на озере… Они… убивают друг друга…

Элиза перепрыгнула через очаг, перескочила порог и растворилась в сиянии света.

Она бежала к озеру. Бежала, не чуя под собой ног.

Бежала, повторяя: «Эль Блю. Моего папу звали Эль Блю».