Новогодний подарок - Джанни Родари

лежали новые игрушки, для меня совершенно загадочные. Я не понимал, что они собой представляют, как действуют и вообще, что в них интересного. Наверное, прежде чем отправляться за покупками, мне следовало бы прослушать курс лекций о современной игрушке, и особенно об электронной. Но разве есть где-нибудь такие школы, где папы и мамы, бабушки и дедушки могут получить в этой области столь необходимые сведения и узнать, чем интересуются их дети и внуки, растущие в век атома и имеющие дело с международной индустрией игрушки?!

— Идите-ка сюда! — услышал я вдруг чей-то негромкий голос. — Идите! Что стоите там, пуская корни на тротуаре?!

Голос принадлежал маленькому человечку, выглянувшему из низенькой, темной лавочки, у которой и витрины даже не было. Кто знает, как долго я стоял тут, напрасно проблуждав целый день по магазинам, и кто знает, как давно изучал меня этот странный гомункул, улыбавшийся из-за стекол своих огромных очков. Все остальное на его лице было очень маленьким — глаза, нос, рот, усики, острая черная бородка.

— А вы что, продаете игрушки? — удивился я.

— Может быть, — ответил он, — если кто-нибудь захочет купить, продам.

— Ну покажите.

Я вошел в конуру, где едва умещались две деревянные скамейки и небольшой шкафчик, на полках которого лежало несколько миниатюрных коробочек.

— Простите, но я не вижу тут игрушек!

— Сейчас увидите.

Человек взял одну из коробочек и извлек из нее какой-то прибор, который я принял поначалу за обычный пульт дистанционного управления телевизором — такие же кнопки для включения и выключения, для перехода с канала на канал, регулировки звука и настройки цвета.

— Ну, эта штука есть теперь в каждом доме, — разочарованно протянул я. — Уж не думаете ли вы, что этим можно удивить хоть кого-нибудь из ребят?

— Не верите? — улыбнулся человечек. — Нажмите какую-нибудь кнопку. Номер двенадцать, например.

И в тот момент, когда я просто так, из любопытства нажал эту кнопку, мне показалось, что в улыбке его промелькнуло что-то коварное. Но уже…

…Но уже и человечек, и лавчонка, и тот уголок Рима, где она находилась, — все, что только что окружало меня, исчезло. Я, правда, по-прежнему сидел, но не на деревянной скамейке, а в шезлонге, стоявшем на верхней палубе какого-то белого парохода, и пароход этот шел по широкой величавой реке, с берегами, заросшими густым лесом.

«Разве по мелководному Тибру стали ходить пароходы?» — подумал я. Но тотчас же понял всю нелепость своего вопроса. По берегам Тибра высились дворцы и соборы, а вовсе не лес, как здесь. Какой-то моряк направлялся ко мне с подносом, на котором я увидел бутылку минеральной воды и стакан.

— Вы уверены, гражданин, что вам не нужно сто граммов водки? — спросил меня моряк, ставя поднос на столик.

— Нет, спасибо, я никогда не пью никаких алкогольных напитков, — ответил я.

И, только сказав это, я вдруг понял, что моряк говорит со мной по-русски и сам я тоже разговариваю по-русски, а на бутылке видна этикетка знаменитой русской минеральной воды. Впрочем, и лакированный разрисованный столик и стоявший на нем черный, с крупными яркими цветами поднос были теми великолепными образцами русского прикладного искусства, которые теперь можно купить и в Риме, в больших магазинах.

Хотел бы я знать, куда же я все-таки попал? Словно в ответ на мой вопрос, левый берег реки, густо поросший темными елями и белыми березами, стал плавно подниматься, пока не взбежал к холму, на вершине которого стояла в окружении деревьев типичная русская церковь с куполами-луковицами. Когда церковь проплыла мимо, берег так же медленно и лениво опустился. Затем река сделала несколько крутых поворотов, и я увидел раскинувшееся вдоль берега село с деревянными одноэтажными домиками. А еще через несколько минут пароход, не останавливаясь, прошел мимо причала, на котором можно было прочесть название:

«МЫШКИНО».

Мышкино… Мышкин? Разве не так звали молодого человека, чистейшей души князя, которого великий Достоевский сделал героем своего романа «Идиот»? Но если существует на свете село с таким названием, то оно может быть только в России… Вот, оказывается, где я нахожусь. А река, по которой я плыву, это Волга!

Так размышлял я, растерявшись и разволновавшись, как вдруг снова появился моряк, что принес минеральную воду. Видимо, пришло время собрать воедино все мои скудные познания в прекраснейшем русском языке и спросить, что же будет дальше.

— Какая следующая пристань? — поинтересовался я.

— Рыбинск, — ответил моряк, — а завтра будем в Казани, послезавтра в Ульяновске, бывшем Симбирске. Потом еще три дня пути, и придем в Астрахань.

«Ага, — заключил я мысленно по-итальянски, — выходит, сейчас мы в верховьях Волги. А вот что будет со мной дальше, пожалуй, лучше не спрашивать ни у этого славного моряка, ни у его капитана, ни у солдат, что поют на нижней палубе, ни у этой хорошенькой девушки, что рассматривает берег в бинокль…»

— Ну как? — окликнул меня человечек, потирая руки. Я опять сидел в его странной лавочке в Риме. — Простите, что я так быстро вернул вас обратно. Мне очень хотелось, чтобы вы познакомились и с другими возможностями этой игрушки, прежде чем купить ее.

— Но что это… Что за чертовщина произошла со мной?

— Никакой чертовщины, синьор. Вы просто поменяли канал. Хотите побывать еще где-нибудь? Что вам больше по душе — Азия или Африка? Или, быть может, Австралия? Выбирайте, пожалуйста.

— Ладно, — пробормотал я ошеломленно, — где кнопка, чтобы попасть в Нью-Йорк?

— Номер семь, синьор.

— А возвращение зависит только от вас?

— Ну что вы! Взгляните сюда: нужно только нажать вот эту кнопку, на которой видна маленькая буква «о» — обратно. Приятного путешествия!

Да-да! Через несколько мгновений я уже созерцал панораму Нью-Йорка с крыши небоскреба «Эмпайр стейт билдинг». На обратном пути я снова заглянул в Рим, в лавочку этого человечка, а потом отправился дальше — в Сингапур, оттуда в Буэнос-Айрес, затем в Бомбей…

— Все понятно! — сказал я человечку. — С помощью обычного пульта дистанционного управления я меняю программы на экране своего телевизора, сидя в кресле у себя дома. А с помощью этого устройства я сам перемещаюсь с канала на канал, из одного места земного шара в другое. Но это… Это же… А почему, собственно, я ничего не