Новогодний подарок - Джанни Родари

— Что вы хотите, — ответил человечек, — пока что только я один изготовляю эту игрушку, и к тому же я терпеть не могу рекламу. Но скоро, вот увидите, японцы скопируют ее у меня. И тогда она заполнит все витрины, как теперь они ломятся от электронных игрушек с надписью «Мейд ин Джапан» («Сделано в Японии»).

— Возможно, — согласился я, — возможно. Но пока что я должен вам сказать, что эта ваша игрушка — просто чудо! Вы только представьте, как она поможет детям изучать географию!

— Ну если в этом смысле, то она с таким же успехом поможет им изучать и историю.

— Не станете же вы уверять, что…

— Ну да, именно это я и хочу сказать. Больше того, я сейчас продемонстрирую вам это. До сих пор вы перемещались по пространственным каналам. Но если сдвинуть вот этот рычажок, то прибор начнет работать на временных каналах.

— Машина времени?

— В каком-то смысле… Хотите попробовать? В какую эпоху вам хотелось бы перенестись?

— Гм… — я задумался. — Знаете, прежде чем выйти на пенсию, я преподавал в школе латынь. Я не отказался бы от личной встречи с Юлием Цезарем — ведь я столько заставлял детей переводить его бессмертные произведения, столько раз объяснял им их.

— Что касается меня, я предпочел бы увидеться с Горацием, который умел наслаждаться жизнью… Но если вы хотите видеть Цезаря, пусть будет по-вашему…

Не стану рассказывать, каким образом я оказался в античном Риме как раз в тот самый год, в тот день и час, когда фанатичные злоумышленники предложили Цезарю императорскую корону.

— Цезарь! — закричал я что было сил (по-латыни, разумеется). — Не надо рисковать! Откажись! Они погубят тебя!

— Что ему нужно? — спросил Цезарь у Брута, стоявшего рядом с ним.

— Наверное, корону! — коварно хихикнул Кассий.

— Цезарь! — снова закричал я. — Смотри, они предадут тебя. Они уже наточили кинжалы. И ждут только мартовских ид.

— Что он такое говорит? И что за ужасная латынь! — рассердился Цезарь.

Когда я услышал, как ругают мою латынь — а ведь я сорок лет надрывал себе горло, обучая этому языку детей, — у меня перехватило дыхание, и я не смог ответить диктатору. А он между тем, смеясь, удалился со своими приближенными. Ко мне подошли центурион и три или четыре легионера с мечами в руках.

— Так это тебе нужна корона? Хочешь стать римским императором? — спросил один из них. — Не возражаем, но сначала тебе придется отдать нам свою голову, чтобы мы могли украсить ее короной.

Говоря так, он занес надо мной руку с мечом, И мне не оставалось ничего другого, как нажать кнопку возврата в наш век.

— Я вижу, вы взмокли, — заметил человечек. — Жарко было в античном Риме?

— Я покупаю эту игрушку, — ответил я, вставая. — Покупаю и беру назад все, что говорил до сих пор по поводу слишком заумных игрушек. И отказываюсь от лошадок-качалок и кукол.

— Подождите, не спешите, — ответил человечек. — Прежде чем покупать игрушку, вам ведь надо научиться управлять ею. Пока же вы познакомились только с пространственными и временными каналами. А не хотите ли заглянуть в будущее?

— Ах, да, я как раз хотел спросить — тут есть и такой канал?

— Разумеется, и, кроме того, еще межпланетный. Я дам вам руководство по управлению. А пока не хотите ли слетать на Марс или Венеру? А из созвездий какому вы отдаете предпочтение?

Конечно, у меня было любимое созвездие, и я захотел посмотреть вблизи на большую красную звезду Антарес, которую еще мальчиком выбрал себе путеводителем. Потом я некоторое время побродил по кольцам Сатурна, добрался до края нашей Галактики и взглянул на другие миры. Достаточно было только нажать кнопку, и световые годы начинали скользить у меня под ногами, словно ковер.

Да, я увидел Землю такой, какой она будет в 200-тысячном году, но я ничего не скажу о том, что увидел. Тому, кто читает детектив, не раскрывают раньше времени имени преступника.

Когда же я вернулся в наш век, то окончательно влюбился в эту игрушку, обладавшую таким необыкновенным могуществом.

Если она сто́ит не слишком дорого, решил я, то куплю ее и для Паоло, и для Чечилии, и для Луки, и для Моники… И одну для себя! Такая игрушка может пригодиться и преподавателю латыни, вышедшему на пенсию.

— Итак, — обратился я к человечку, — подойдем к финишу, то есть к цене.

— Подождите, синьор, тут есть еще команды, с которыми вы незнакомы.

— Неужели? Не может быть!

— Особенно важно познакомить вас с одной из них.

— Я весь внимание!

— Так вот, видите вот этот глазок фотоэлемента? И эту маленькую желтую кнопочку внизу слева?

— Вот она. Желтая. Внизу слева.

— А теперь направим этот глазок в сторону вон той картины на стене.

Тут я заметил, что на стене в глубине лавки висит картина, впрочем, даже не картина, а какая-то грубая олеография, из тех, что изображают обычно сцены из опер.

— Что это, «Трубадур»? — спросил я.

— Нет, нет, «Трубадур» тут ни при чем. Разве не узнаете? Это же первый акт из оперы «Мефистофель».

— Ах да, вы правы. Ну и что?

— А вот что.

Человечек направил прибор в сторону картины, и она исчезла. Вместо нее на стене осталось лишь блеклое пятно.

— Потрясающе! — воскликнул я. — А можно вернуть картину?

— Конечно! — ответил человечек. — Достаточно нажать вот эту зеленую кнопку внизу справа.

Он нажал ее, и картина вновь оказалась на своем месте.

— Поразительно! А где она пропадала?

— В каком смысле — где?

— Ну куда она девалась, куда улетала? На другой канал?

— Наверное, — ответил человечек, пожав плечами. — Не все ли равно, где она была? Если мне хочется, чтобы она исчезла, она исчезнет. Хочется, чтобы вернулась, — возвратится.

— Гм… — растерянно промычал я. — И так можно поступить с любым предметом?

— Конечно. Иначе игрушка ничего бы не стоила.

— И… с людьми тоже можно проделывать такой фокус? — робко поинтересовался я.

— Разумеется, — смеясь, ответил человечек. —