Крыша под руками - Елена Ивановна Кршижановская

А для близнецов как-то времени не остаётся… Вот только сегодня, в четыре, возле обувного магазина, под часами.

* * *

Оля с Толей прибежали к месту свидания на двадцать минут раньше. Не надо отцу ждать, и вообще интереснее увидеть его издали, посмотреть, как подойдёт.

— Вдруг он нас не узнает? — испуганно спросила Оля.

— Мою сестрицу, вот такую, ясно, не узнает. — Толя вытаращил глаза и надул щёки.

— Хватит попугайничать! Гляди, какие туфельки. Догадался, зачем папа сказал: к магазину?

— А то нет. Купит нам. Мне — вот те полуботинки.

— Мне — жёлтенькие туфли. Они лучше всех, — сказала Оля. — Только просить не будем. Если папа сам. Не смей первый говорить, слышишь?

— Нашла кого воспитывать. Зачем бы он сюда? Купит нам, конечно.

Оба ткнулись носами в витрину и стали разглядывать обувь, выбирая всё новые и новые пары.

Когда на часах стало без трёх минут четыре, близнецы повернулись к витрине спиной и сразу позабыли о туфлях и полуботинках.

Они искали глазами высоких светловолосых мужчин, хорошо одетых. Оля вздрогнула, шагнула вперёд… Нет, ошиблась. У отца такое весёлое, замечательное лицо. Нет, не тот человек.

— Столько народу, можем пропустить. Ты тут стой, а я — на краю панели. С двух сторон последим, — сказала она.

Толя не стал, как обычно, возражать, а молча кивнул. Ещё не раз дети вздрагивали и срывались с места и потом смущённо улыбались друг другу.

В двадцать минут пятого Толя мокрыми от волнения руками пригладил волосы и посмотрелся в витрину.

— Придёт, не может не прийти. Мало ли — задержался… Вот он! — Толя кинулся наперерез мужчине в сером костюме.

Мужчина недовольно посмотрел на Толю, отстранил локтем и заторопился дальше.

Больше часа близнецы провели на солнцепёке. Свитера кусали шею, невыносимо хотелось пить. По очереди сбегали в ларёк с газированной водой.

В половине шестого Толя молча взял у Оли набитую декорациями и куклами сумку. Так же молча повернулся и зашагал в противоположную от дома сторону.

— Куда, подожди! — закричала Оля, догоняя его. — Папа ещё придёт, увидишь, обязательно! Он рассеянный, может, перепутал. Сказал маме — в шестнадцать, а явится в шесть. Подождём!

Но Толя уже завернул за угол, и девочке пришлось бежать изо всех сил, чтобы не потерять брата из виду.

* * *

— Отвяжись ты, наконец! — устало сказал Толя.

Оля потянула носом вместо ответа и огляделась. Совсем незнакомые места. Она прочла на табличке название улицы и сразу же забыла. До чего устала. Ноги заплетаются… Сколько времени они кружат по городу? Сначала бежали, бежали, а теперь уже еле бредут.

— Давай, Толя, я понесу, — сказала она и взялась за ручку сумки.

— Не трогай, я сам. И чего привязалась хвостом? Катись домой.

— Так размахиваешь сумкой, что весь театр поломается.

— Пускай ломается. Наплевать на всё.

— А мне вовсе не наплевать. Всем так нравится… Помнишь, ребята из первого «а» хохотали? Особенно — когда щенок песню поёт…

Толя остановился и с яростью сказал:

— Замолчи, не смей про это!

Оля почувствовала, что действительно лучше не говорить, но не смогла удержаться.

— И папе понравится. Я знаю, Толя. Ну, сегодня не мог, некогда… В следующий раз посмотрит.

Толя сжал кулаки и двинулся на Олю. Она отскочила и ударилась локтем об угол ларька с газированной водой.

— Ух, до чего больно! — Оля сморщилась и потёрла руку. — Толя, у тебя остались деньги? Кошмарно хочу пить.

Он достал из кармана пятак, молча протянул в окошко продавщице. Потом медленно, устало побрёл дальше.

— Подожди меня, не уходи, — заплакала Оля. — Скоро темно, страшно одной.

— Иди сюда, мальчик, дай ей спокойно попить. Видишь, расстраивается человек, — сказала продавщица.

Вернулся он нехотя и мрачно взглянул на покрасневший нос сестры. У неё всегда краснел нос, когда она плакала, и Толя изводил её насмешками. А теперь безучастно следил, как дрожит стакан в руках Оли, как торопливо она пьёт, а несколько капель розоватой воды стекают по белому свитеру.

Продавщица поворошила пальцем монеты на пластмассовой тарелке и сказала:

— Нету копейки сдачи. Нате спички.

Осторожно, чтобы не помять декорации, Оля положила коробок в приоткрытую сумку и уже на ходу потянула брата за рукав.

— Домой как хочется, устала.

— Кто тебя держит? — уже мягче спросил Толя. Он тоже устал, и ему начало надоедать бесцельное хождение.

Возможно, что если бы Оля не заговорила снова, он уступил бы и стал разыскивать дорогу домой…

— Мама-то думает, наверное, что мы веселимся, папе театр показываем! — вздохнула она.

И вдруг Толя представил себе, как огорчится мать, когда узнает, что отец не пришёл… Она улыбнётся насильно и быстро заговорит о чём-нибудь другом, и будет долго переставлять с места на место стулья, чашки, вазу… Толя стиснул зубы и с яростью тряхнул сумкой. Из кармашка выпала коробка спичек и покатилась по мостовой.

Мальчик посмотрел на коробку.

— Не увидит папа театр. Никогда! — сказал Толя, поднял спички и положил их в карман. Размахивая сумкой, прибавил шаг.

— Тише, кукол тоже вывалишь. Отдай! — сказала Оля и начала дёргать сумку к себе.

Но Толя держал ручку крепко. Наконец он вырвался от сестры и пустился бегом.

— Куда? Не смей! Что хочешь сделать? Театр ведь и мой тоже, слышишь? — кричала Оля, не поспевая за братом.

— Выброшу к чёрту, на помойку!

Всё быстрее бежал он по длинной улице, не видя ничего вокруг, не замечая прохожих. Ему хотелось только одного: зашвырнуть куда-нибудь кукол, чтобы никто, никто не нашёл их. В эту минуту он ненавидел свой театр до отчаяния, как будто из-за театра случились все беды… Толя так разволновался, что чуть не угодил под грузовик, который выехал из переулка. Мальчик еле успел отскочить назад, на панель. Он остановился, чтобы отдышаться.

А что, если правда выкинуть театр на помойку? Вот здесь, в переулке… Народу нет, никто не заметит. Пойти во двор этого большого, тёмного дома…

Из ворот вышли три девочки и, громко смеясь, пробежали мимо Толи. Он удивлённо посмотрел им вслед. Как это им может быть весело?

Баки с мусором оказались во втором дворе, у забора. Крышки опущены, и только один, доверху наполненный, бак открыт. Толя решительно поднял сумку, опрокинул её и с бешенством начал трясти.

Скорей, пока нет никого и Оля не хнычет рядом… Куклы посыпались на пустые консервные банки, обрывки газет. Вот упал длинноухий щенок. Всего месяц назад Толя смастерил его из старой Олиной меховой шапки… Здорово всем нравился этот смешной пёс… Толя зажмурился, чтобы не видеть