Мила Рудик и Чаша Лунного Света - Алека Вольских

Правда, одно слово он все-таки услышал, потому что подскочил как ужаленный и шарахнулся от Лирохвоста в сторону со словами:

— Скончался? Кто скончался? Где скончался? — его глаза были наполнены ужасом.

— Чёрк мне все любезно разгадал, — не обращая на него внимания, продолжал профессор Лирохвост. — Это, оказывается, Ноктюрн для роста волос.

Профессор Лирохвост изящно тряхнул своими белокурыми локонами. Белка восхищенно заморгала, моментально забыв о какой-то там Черной Метке, а у Ромки перекосило лицо от чувства, которое ничего общего не имело с восхищением.

— И после этого на него совершили покушение! — Лирохвост начинал срываться на фальцет. — Это просто не укладывается у меня в голове! Уже вторая Метка… Поневоле начинаешь думать: что же дальше?..

Белка под влиянием слов Лирохвоста мгновенно вспомнила о Черной Метке и побелела как снег. Возможно, она упала бы в обморок, но в этот момент профессора разошлись в разные стороны: Лирохвост направился в сторону своего кабинета, а Корешок зашел в лабораторию алхимии, споткнувшись по пути о порог. Последние реплики Лирохвоста в тот день Мила слышала еще по крайней мере раз двадцать от разных людей. Мила и сама удивлялась, почему она не присоединяется ко всеобщей панике. Наверное, все дело было в том, что, кроме Черной Метки, она не могла не думать и о пропавшей эльфийской монете. В конце концов Мила твердо решила поговорить с Горангелем.

На следующий день она встречала его на переменах дважды, но оба раза он был со своей девушкой Лидией. Проходя мимо Милы, Горангель кивнул ей головой и спросил, как у нее дела. Конечно, Мила могла бы воспользоваться моментом и сказать, что хочет поговорить с ним. Но она почему-то не хотела ничего рассказывать в присутствии Лидии и только, испытывая странную неловкость, ответила, что нормально. Она не очень хорошо понимала, почему ей не нравится Лидия, но ничего не могла с собой поделать.

Во время обеда она только и думала о том, что после уроков обязательно нужно решиться, даже если Лидия будет рядом. То, что нашлась, а затем пропала эльфийская монета, касалось Горангеля непосредственно. Ведь он был единственным в Троллинбурге эльфом и, наверное, хотел бы об этом знать.

На обеденном столе зачем-то материализовалась небольшая вазочка, наполненная овсяным печеньем и, глядя на нее, Мила вспомнила, что давно не навещала Ригель.

— Ты больше не будешь? — спросила она у Яшки, который как раз откусывал кусок от печенья.

— А… нет, наверное, — смущенно пробормотал Яшка, видимо, решив, что его подозревают либо в жадности, либо в обжорстве.

— Хорошо, — сказала Мила и одним махом высыпала печенье в свой рюкзак.

Ромка вскинул брови, но ничего не сказал.

— Хочу сходить к Ригель, — пояснила Мила, ответив на немой вопрос.

После уроков Мила Горангеля не встретила Она уже отчаялась поговорить с ним сегодня и решила отложить это на завтра. Расставшись с друзьями у главного входа в Думгрот, Мила спустилась с холма. Обойдя ворота «Конской головы», Мила прошла вдоль забора и оказалась возле незагороженной части территории, где находились псарни и конюшни.

Ригель спала на толстой серой шкуре, положив морду на лапы. При появлении Милы она открыла глаза, дружелюбно завиляла драконьим хвостом и радостно подскочила. Мила открыла рюкзак и принялась выискивать разбросанное поверх книг и конспектов печенье.

— Держи, — сказала она, кидая псине ее овсяное удовольствие.

Ригель тут же принялась жевать, а Мила продолжала выуживать печенье со дна рюкзака, где все теперь было усеяно овсяными крошками. Достав последнее, Мила бросила его Ригель и застегнула рюкзак, потом стряхнула крошки с перчаток и почесала псину за ушами.

— Здесь кто-то есть? — раздался голос позади нее и, обернувшись, Мила увидела в дверях Горангеля, хотя узнала его еще по голосу.

— Это я, — ответила она, поднимаясь с корточек и выходя на свет. — Пришла Ригель навестить.

Горангель улыбнулся, и Мила невольно улыбнулась следом, настолько эта улыбка была заразительной. Мила решила, что, вероятно, во всех эльфах есть такое волшебство, которое заставляет чувствовать себя радостным безо всякой причины.

— А я смотрю: дверь открыта… Хочешь прогуляться?

Мила быстро кивнула, обрадованная тем, что все так удачно сложилось, и теперь она сможет поведать Горангелю то, что собиралась. Спасибо печенью, которое так кстати появилось сегодня на столе во время обеда.

Горангель прошел мимо Милы в глубь псарни. Приблизившись к Ригель, он щелчком пальцев создал из воздуха большой бумажный пакет и собрал в него печенье. Потом обернулся к Миле и вручил ей этот пакет.

— На прогулке покормишь, — сказал он и негромко присвистнул, подзывая Ригель к выходу.

На улице, выдыхая пар из ноздрей, стояла Беллатрикс, поджидая Горангеля. Когда он подошел, она с укоризной посмотрела на него своими золотистыми глазами из-под припорошенных снегом ресниц. Горангель на ходу погладил морду лошади, и Беллатрикс тут же сменила гнев на милость, уткнувшись губами в его ладонь.

— Она скучает по полетам, — сказал Горангель. — Но сейчас подниматься в воздух рискованно — можно просто окоченеть.

— Горангель, — начала Мила, — я хотела тебе кое-что рассказать.

— Рассказать? — удивился он и с интересом посмотрел на Милу. — О чем?..

И Мила принялась рассказывать все с самого начала. Пока она говорила, они прогуливались по мягкому хрустящему снегу, оставляя на снежной целине пять разных цепочек следов: след лошадиных копыт, два человеческих, еще один — собачий и странноватые следы крупной рептилии. Правда, последние два следа то дополняли цепочку вытоптанными на снегу кругами — когда Ригель останавливалась, чтобы пожевать печенье, — то были смазаны заметающим их драконьим хвостом.

— Золотая монета с эльфийским письмом? — переспросил удивленно Горангель, когда Мила закончила свой рассказ.

— И картой, — добавила Мила.

— Неужели это действительно правда? — взволнованно спросил Горангель, а в его глазах на какую-то долю секунды сверкнули созвездия. Миле сначала показалось, что он ей не верит, но потом она поняла, что это не так — он казался очень заинтересованным. — А ты ничего не путаешь?

Мила отрицательно покачала головой.

— Профессор Чёрк сказал, что это эльфийская монета. Но это все, что он сказал. А теперь мы даже не знаем, где она и что на ней было написано.

Горангель кинул взгляд в сторону леса. Где-то там, в чаще, скрывалась Черная Падь — владения водяного дракона. Сейчас лес был укрыт туманом — серым и угрюмым. Туман как будто умышленно скрывал все тайны леса, не позволяя взгляду проникнуть сквозь чащу. Но Горангель словно что-то увидел там, в самом сердце этого леса, потому что, повернувшись к Миле, он сказал:

— Если это та самая монета, то мне не нужно расшифровывать текст. Я и так знаю, что на ней написано. Я уже рассказывал тебе историю о Чаше Лунного Света…