Джеки Чан. Я счастливый - Чжу Мо

— Ну давай, была очень рада увидеть тебя на экране кинотеатра, — сказала она и сразу же повесила трубку. Я даже не успел попросить у нее номер телефона.

На следующий год состоялась премьера картины «Искусство Шаолиня — змея и журавль», и, когда я вернулся домой после ночного показа в Гонконге, вновь раздался телефонный звонок.

— Я только что вышла с ночного сеанса твоего фильма, — опять сказала она.

— Давай встретимся завтра утром? — тут же спросил я.

Она ответила отказом.

— Ну, значит, вечером вместе поужинаем?

— Нет, я просто буду ждать твоих фильмов, мне этого будет достаточно.

И затем она снова повесила трубку.

На следующий день она снова мне позвонила.

— Почему ты так странно себя ведешь? Хоть номер телефона мне оставь, чтобы я мог с тобой связаться, — спросил я.

— Я всего лишь хотела услышать твой голос, мне достаточно и просто поболтать с тобой. Сейчас я уже никуда не выхожу, целыми днями сижу у себя дома. Я уже не такая, как раньше, ты можешь меня испугаться, — сказала она.

— Не испугаюсь, — ответил я, — как бы сильно ты ни изменилась, я же помню, какой ты была. Пусть мы с тобой уже не парень с девушкой, но мы все же по-прежнему друзья, приезжай прямо сейчас ко мне.

Она помолчала немножко и ответила:

— Хорошо, буду через несколько минут.

В итоге я прождал очень долго, почти до трех часов ночи.

Я стоял у подъезда и видел, как подъехало такси и из него вышла девушка — солнцезащитные очки, несмотря на ночь, пышная стрижка «боб» с волосами до плеч. Я не был уверен в том, что это она, я запомнил ее такой, какой она была прежде, а этот образ показался мне весьма странным. Завидев меня, она чуть склонила голову и направилась в мою сторону. Издали поздоровавшись со мной, она даже не подошла меня обнять. Тогда я развернулся и пригласил ее в дом. Она пошла следом за мной, мы поднялись по ступенькам, и я вызвал лифт. Войдя в кабину, она сразу же спряталась у меня за спиной. Я нажал нужную кнопку и не стал поворачиваться к ней, но краем глаза заметил, что она была еще и в перчатках. Когда мы вышли из лифта и добрались до гостиной в моей квартире, она спросила, нельзя ли приглушить свет.

Тогда моя квартира была очень маленькой и почти без мебели. Войдя, я сразу же начал прибираться. Моя подруга села на табуретку, а я разместился на кровати. Волосы полностью закрывали ей лицо.

— Не пугайся, я очень изменилась, — предупредила она.

Я разглядел у нее на лбу некоторые шрамы, которые не были прикрыты волосами, и мне показалось, что я понял, что случилось.

Наконец она сняла очки. Ее лицо оказалось полностью изуродовано.

Вся кожа на ее лице была сморщенной. Я ни капельки не испугался и понял, что с ней наверняка произошло что-то страшное. Но я все же спросил, что случилось. Нехотя она стала рассказывать.

— Однажды вечером я прочитала один роман… потом поехала на заправку и купила немного бензина. Не знаю, что на меня тогда нашло, но я направилась к черной лестнице одной из многоэтажек и подожгла себя, чтобы покончить с собой. Меня спас сторож, который там дежурил. Сейчас я уже почти не общаюсь с моими друзьями…

Я не стал расспрашивать ее о причине такого поступка, но подумал: либо из-за несчастной любви, либо из-за того, что ее бросили. Она не стала вдаваться в подробности, а я не стал расспрашивать дальше. Но я почувствовал небывалую тяжесть в груди и понял, как мне жаль ее, и мое сердце буквально заныло от печали. Такая молодая девушка, ей было-то всего двадцать с небольшим… И все это произошло за те два года, что мы не общались и меня не было в Гонконге.

Я спросил, могу ли что-нибудь сделать для нее. Она покачала головой.

— Мне радостно видеть, что твои дела идут все лучше и лучше. Я слежу за новостями, хожу на премьеры твоих фильмов. Честно говоря, сама не знаю, почему я решила тебе позвонить в прошлый раз, я даже не была уверена, что ты живешь в прежнем месте, решила попробовать и неожиданно дозвонилась… — призналась она.

Так мы проговорили с ней до шести часов утра.

— Скоро рассветет, мне нужно уходить, — сказала она. — Я не хочу видеть свет.

Я все понял и проводил ее вниз.

В тот день у меня было запланировано много дел, а также несколько встреч. Вечером же я отправился выпить с друзьями и поэтому пришел домой только во втором часу. Когда я вернулся, снова раздался ее звонок. Думаю, она уже звонила мне несколько раз.

— Можно мне приехать к тебе поболтать? — услышал я в трубке.

По правде говоря, я чувствовал себя очень усталым, всю прошлую ночь я не спал, да и сейчас время было уже позднее, но я не мог ей отказать. Поэтому сказал:

— Хорошо, давай.

Она приехала ко мне, и я стал с ней разговаривать. О чем мы тогда говорили, я уже не помню. Наверное, мы как-то затронули тему любви, и она расчувствовалась. Я погладил ее по голове, потянулся к ней — а она по привычке отпрянула — однако я все-таки взял ее за руки. Внезапно она обняла меня и расплакалась. Рыдая, она пыталась меня поцеловать.

Увидев ее изуродованное, все в слезах лицо, я тихонько обнял ее, поцеловал, потом поднял ее на руки и отнес на кровать… Большая часть кожи на ее теле тоже была изуродована…

Тогда в моей голове стучала только одна мысль: нельзя ее отвергать, нельзя, чтобы она подумала, будто я, как все остальные, презираю ее, нельзя, чтобы она думала, что ее жизнь безнадежна, что в ней есть только боль и страдание.

Всю ту ночь она плакала.

На следующий день мне нужно было улетать из Гонконга по работе. Она оставила мне свой номер телефона, но впоследствии у меня так и не получилось дозвониться. Может быть, она переехала, может быть, просто не хотела со мной видеться, не хотела стать для меня обузой. После того раза она больше не появлялась в моей жизни.

Я запомнил ее прежний образ. Она была невероятно красива, но заплатила за любовь столь высокую цену. Это окончательно сломало ей жизнь. Мне остается только надеяться, что в свое время я смог подарить ей хоть немного тепла и нежности.