История философии. Реконструкция истории европейской философии через призму теории познания - Иван Шишков

Исключив метафизику из философской области и науки, философии, по словам Рудольфа Карнапа (1891-1970), «остается работа по прояснению понятий, уточнению методов, обоснованию выдвинутых положений»^{[1175] [1176]}. И далее: «Задача философии может заключаться лишь в одном: с помощью логического анализа прояснять понятия и предложения науки»^[1177]. Стало быть, основным методом философствования оказывается логика, понимаемая в самом широком смысле как чистая ("формальная) логика и логика прикладная, или теория познания. На место метафизической игры с понятиями предлагается строго научный метод философствования, каковой представляется логика. С помощью ее стрргих методов логический позитивизм намеревался осуществить радикальную чистку науки.

Отныне круг проблем философии очерчен предельно ясно — научный анализ языка, точнее, логический, который показывает, что каждое научное высказывание осмысленно и «вскрывает многие проблемы философии как метафизические псевдопроблемы»^[1178]. В ходе этого анализа свободный от метафизики позитивизм исследует логическую структуру научного языка, тождественную логической структуре мира. А исследовать логическую структуру научного знания значит исследовать, как его понятия и высказывания логически связаны друг с другом, как одни понятия включаются в другие, как одни высказываш)1я можно вывести из других и т. п. А поскольку в опытный базис науки включается обыденное, повседневное знание, постольку логика науки совпадает р логическим анализом знания вообще.

Как известнр, знание выражается в языковых формах. Именно благодаря этим форм/ам фиксируется и объективируется содержание знания, а также оно может передаваться. Стало быть, язык образует, так сказать, телесную оболочку знания. Оно может быть построено только с его помощью. Поэтому логический анализ научного знания должен быть обращен на его языковые формы. «Если исследование фактов, — подчеркивает Виктор Крафт (1880-1975), — т. е. того, что представлено в языке, принадлежит конкретным наукам, то логический ^анализ обращает внимание на то, как представлены факты посредством понятий и высказываний языка. Собственную область логики науки образует анализ языка»^[1179].

Таким образом, оказывается, что только через язык становится возможной связь человека с миром, или, иначе говоря, общие представления человека о мире задаются языком, его структурой. Именно эту мысль имел в виду ранний Витгенштейн, отмечая, что «границы моего языка означают границы моего мира»^[1180]. И далее: «Логика заполняет мир; границы мира суть и ее границы»^[1181]. Логическую форму действительности показывают предложения на основе содержащихся в них фактов, которые Витгенштейн именует атомарными фактами. Совокупность последних и образует мир.

Следовательно, традиционную для неопозитивизма проблему демаркации (проблему разграничения осмысленных высказываний от бессмысленных, читай научных от метафизических) Витгенштейн разрешает принципом выразимости в языке: то, что выразимо в языке — осмысленно; то, что не выразимо — бессмысленно. А быть выраженным в языке означает быть показанным. Поскольку же всё действительно философское не может быть показано, то о нем нельзя говорить, о нем следует молчать. Таким путем ранний Витгенштейн искореняет из философии традиционную метафизику. На долю философии остается «логическое прояснение мыслей»^[1182], она оказывается по сути своеобразной терапией языка, деятельностью по анализу языка, но не теорией. «Философия, — замечает Витгенштейн, — не учение, а деятельность»^[1183].

Эти фундаментальные идеи раннего Витгенштейна и были взяты на вооружение деятелями Венского кружка, став отправным логическим и историческим пунктом их исследований. О строгой приверженности логических позитивистов духу и идеям логического атомизма поспешил заявить в своем выступлении на VII Международном философском конгрессе в Оксфорде (1930 г.) основатель и руководитель Венского кружка Мориц Шлик: «Философия — это не наука. Философия — это духовная деятельность, проясняющая идеи (мысли)»^[1184]. Ту же самую мысль он проводил и в своей программной работе: «Поворот, происходящий сегодня (в философии. — И. Ш. характеризуется тем, что мы видим в философии не систему познавании, но систему действий; философия — такая деятельность, которая позволяет обнаруживать или определять значение предложений. С помощью философии предложения объясняются, с помощью науки они верифицируются. Наука занимается истинностью предложений, а философия — тем, что они на самом деле означают. Содержание, душа и дух науки состоят, естественно, в том, что именно в действительности означают ее предложения; философская деятельность по наделению смыслом есть, таким образом, альфа и омега всего научного знания»^[1185].

Значение предложения определяется методом его верификации. При этом речь не идет о его фактической верифицируемое™, а лишь о возможной, 3 принципиальной верифицируемости. Фактическая верификация требуется для установления истинности высказываний, но не для его смысла.

Относительно возможностей верификации логический позитивизм н предлагает проводить различие между эмпирической и логической верифи- цируемостью. Верификация эмпирически возможна в том случае, если ее I условия не противоречат законам природы. Верификация логически воз- I можна, если строение предложения не противоречит логическим прави- [лам, если оно не противоречит правилам употребления входящих в него: слов. Для смысла предложения важна только его логическая, а не эмпири- ! ческая, верифицируемость.