Учебник вымогателя, или Искусство владения навахой, ножом и цыганскими ножницами - Денис Леонидович Черевичник

необходимо уметь не терять голову и сохранять хладнокровие в любой, даже самой отчаянной и, казалось бы, безвыходной ситуации, справляться с выбросом адреналина, когда сердце пытается вырваться из груди, и не паниковать при виде распоротого живота или отсечённых носа, ушей и пальцев. Навыки, которых часто недостаёт многим, самым именитым бойцам спортивных единоборств. Поэтому даже пожилые мастера-традиционалисты, не дружащие со спортом и практикующие тренировки с ножом раз в месяц, а то и реже, отягощённые лишним весом, страдающие артритом и одышкой, всё ещё смертельно опасны — как старый волк или матёрый кабан-секач, окружённые молодыми и самонадеянными псами, вышедшими на свою первую охоту. Может быть, они уже не так быстры и выносливы, как двадцатилетние атлеты, но на их стороне есть огромное преимущество: в отличие от спортсменов они не воспринимают поединок как игру — как некую аэробную нагрузку, весёлую и безопасную разновидность пятнашек или салочек. Они сосредоточенны, смертельно серьёзны и каждый бой — даже самые условные дружеские поединки ведут как последний, так как в их мире после таких пятнашек «засаленный» обычно уже хрипел на земле в луже крови.

Газетные криминальные хроники XIX — первой половины XX века пестрят описаниями инцидентов, в которых немолодые, но опытные, хладнокровные и бесстрашные бойцы в поединках на ножах убивали и калечили значительно более юных и быстрых соперников.

К сожалению, приходится констатировать, что пропасть, разделяющая два этих направления ножевого боя, с каждым годом всё глубже. Многие современные системы, видимо, чтобы не привлекать излишнего внимания правоохранителей и не отпугивать поклонников неизбежным и высоким травматизмом, становятся всё более условными и постепенно трансформируются в некий отдельный самостоятельный подвид, растеряв в дороге все фундаментальные основы и принципы своего именитого предка. Как это когда-то произошло с капоэйрой и многими другими в прошлом смертоносными боевыми искусствами со временем, под давлением законов и общественного мнения, отказавшимися от традиционного использования оружия и превратившимися в очередные спортивные единоборства. К сожалению, как я уже говорил, тенденция эта неизбежна, закономерна и присуща многим грозным когда-то боевым искусствам, потерявшим в силу объективных причин прикладное значение и лишившимся возможности проверять и применять полученные знания на практике — на поле боя и в поединках.

Но, увы, условность, не единственная болезнь, постигшая авторские и компилятивные школы последних лет. Ещё один их бич — это бесконечные попытки изобретения велосипеда. Вместо того, чтобы познакомиться с доступной и открытой живой традицией с её аутентичными школами, системами и методиками, многие отцы-основатели, гонимые тщеславием, гордыней, а иногда и жаждой быстрой наживы, выбирают сомнительную честь выступить в роли изобретателя велосипеда и предпочитают «разрабатывать» давно всем известные техники самостоятельно. У некоторых из них этот мартышкин труд занимает годы, у других — десятилетия. Но чудес не бывает, и итог предсказуем: в оружейных единоборствах всё давным-давно придумано, а в Европе ещё и кодифицировано. И сегодня, как и пятнадцать лет назад, основным источником инспирации для основателей многих новодельных школ по-прежнему остаются воображение и чужие видеоуроки. Каждый раз, когда какой-либо гуру громогласно заявляет о собственных «открытиях» и «наработках», при первом же поверхностном рассмотрении очередная «уникальная техника» оказывается заурядным и древним как мир элементом, впервые описанным и зарисованным ещё в трактатах по самообороне и фехтованию XVII столетия и неустанно кочевавшим по различным учебникам все последующие четыреста лет.

Так, например, в последнее время я с удивлением всё чаще встречаю в арсенале различных «школ» наиболее характерные и узнаваемые, канонические испанские техники — флоретасо, мулинете, хиро, рекортес, камбиос, которые я ещё совсем недавно демонстрировал на семинарах, но уже подающиеся как их собственные «авторские» разработки. Более того, только по мотивам моей первой книги предприимчивыми интерпретаторами уже созданы три самостоятельные системы ножа и сочинено несколько красочных маркетинговых легенд. Земля полна удивительными талантами. С одной стороны, я не могу этому не радоваться, так как такие заимствования способствуют сохранению и популяризации традиции и свидетельствуют об её эффективности Однако, с другой стороны, это многое говорит о сомнительных методах, с помощью которых формируются пресловутые «авторские» техники. Хотя, справедливости ради, надо отметить, что эта печальная тенденция не ограничивается только лишь ножевым боем и типична для многих видов единоборств.

Так, например, существует целая каста «изобретателей» техник английского бокса, которые они, совершенно не смущаясь, интегрируют в свои собственные детища и даже дают заново изобретённым ими, правда, корявым боксёрским хукам и апперкотам трёхсотлетней давности новые имена. Кроме этого, например, в США сейчас активно продвигаются фантазийные, слепленные и легендированные на скорую руку «стили» бокса, такие как «пикабу Тайсона» и «смертоносный тюремный JHR», он же «54 блока». От такого кощунства отцы-основатели современного бокса — Джеймс Фигг, Даниэль Мендоза и Голландец Сэм должны переворачиваться в гробах. Хотя нелепость подобного подхода, казалось бы, совершенно очевидна, но вера, как известно, слепа и иррациональна, и даже самые отъявленные шарлатаны ухитряются собирать сонмы преданных последователей.

Рис. 44. М. Л. Осорнио. Стойка гаучо, 1943 г.

Философия мачизма порождала экстремальные, а с позиции здравого смысла абсурдные и даже суицидальные решения. Так, например, в условиях ограниченного пространства или при потере мобильности одной из наиболее популярных среди опытных дуэлянтов тактик было позволить противнику нанести себе относительно неопасное ранение — например, загнать нож в плечо, с тем чтобы за счёт этого выиграть долю секунды и нанести решающий ответный удар.

Но ранениями, увечьями и обезображиваниями проблемы ножевых бойцов не ограничивались. Каждый бретёр, участвовавший в дуэли на ножах, прекрасно понимал, что при любом, даже самом оптимистичном варианте развития событий ему вряд ли удастся выйти из этой передряги живым: победителя обычно ожидали эшафот с гарротой. А многим даже не удавалось дотянуть до гарроты — об этом неустанно заботились стрелки «Mozos de esquadra», специальных полицейских отрядов, объявивших войну на уничтожение контрабандистам, разбойникам, баратеро и прочему отчаянному люду.

Рис. 45. Mozos de escuadra проверяют документы. Конец XIX в.

Рис. 46. Солдат мосос де эскуадра стреляет в затылок задержанному при «попытке к бегству» (раскрашенное олово). Испания, 1940-е гг.

Эти прославленные подразделения, созданные ещё в 1721 году, ближе к середине XIX века в рамках борьбы с ростом бандитизма в Андалусии получили от Мадрида практически неограниченные полномочия. В результате этого карт-бланша, как это частенько бывает, всё свелось к банальному полицейскому произволу и злоупотреблениям властью. Именно опыт «mozos» через несколько десятилетий послужил примером для «охотничьих» расстрельных команд пьемонтских берсальеров, вырезавших во время