Нильс Бор. Квантовая модель атома - Хайме Наварро

Предположения относительно этой встречи касаются того, обсуждали ли физики создание атомной бомбы, и если так, то что знал каждый из них о его технической осуществимости? Вероятнее всего, в разреженной обстановке взаимного недоверия разговор состоял из незаконченных фраз и был полон недопонимания. Одной из тем, которые витали в воздухе того времени, стала тема моральной ответственности ученых ввиду их сотрудничества с военными.

БОР В ИЗГНАНИИ

В начале 1943 года, незадолго до своего бегства, Бор получил письмо из Англии в формате, характерном для шпионских фильмов, — почти микроскопическую пленку, спрятанную в ключе. В письме Чедвик предлагал ему эмигрировать в Beликобританию и принять участие в «Мауд Коммити». Этим кодовым словом был назван британский проект разработки оружия на основе ядерной энергии. Тогда Бор предпочел работать в Дании, полагая, что там он сможет лучше противостоять нацистскому режиму. Но когда положение стало нестерпимо опасным для Боров, они бежали в Швецию, где Маргрет оставалась до конца войны. Нильс отправился в Англию на военном самолете. Там его встретили Чедвик и представители британского правительства, которые познакомили его с достижениями в области сооружения атомной бомбы.

Конгресс в Копенгагене. В первом ряду слева направо: Клейн, Бор, Гейзенберг, Паули, Гамов, Ландау и Крамере, 1930 год.

Бор с Эйзенхауэром (в центре) и Генри Фордом II на вручении премии «Атомы во имя мира», 1957 год.

Ученый с Елизаветой II, май 1957 года.

В самом начале войны американцы и британцы образовали соответствующие комитеты по изучению возможности создания урановой бомбы. Сперва это были небольшие проекты, но в 1942 году стало ясно, что программа возможна только в промышленном масштабе. С учетом многочисленных технических сложностей очищение урана и полония требовало огромных установок. Так британцы решили объединить усилия с американским проектом.

В декабре 1943 года Бор переехал в США, где ему вручили новые документы. Теперь его звали Николас Бейкер, и рядом с ним всегда был телохранитель. Проект Манхэттен уже вовсю развивался, так что вклад Бора стал скорее вкладом отца семейства, который привнес надежность и доверие в атомную и ядерную программу, разработанную многими его учениками и друзьями, которых он знал по Копенгагену.

Главной заботой Бора в 1944 году и в начале 1945 года было использование всех своих политических связей, чтобы напомнить об ответственности в случае успеха проекта Манхэттен, то есть если атомная бомба будет создана. Центральная идея Бора заключалась в том, что ядерная энергия должна стать инструментом установления мира во всем мире, и следовательно, не может быть секретов между американскими, британскими и советскими учеными. Хотя непосредственным врагом на тот момент был Гитлер, несложно предвидеть, что в конце войны назрел другой конфликт — между западными союзниками и Советским Союзом. Бор твердо верил, что этого удастся избежать, если установить полное доверие между обоими блоками.

Он дошел до Рузвельта и Черчилля, но эти беседы имели негативные последствия. Оба руководителя встретились в Нью-Йорке в конце 1944 года и согласились, что не доверяют датскому физику и его планам. За шагами Бора стали пристально следить, опасаясь, как бы его международная программа не стала предлогом для передачи информации о проекте Манхэттен Советскому Союзу. Таким образом, защита, которую Бору обеспечивали в США, обратилась слежкой за его связями и намерениями.

В июне 1945 года Бор вернулся в Англию и воссоединился с супругой. Германия капитулировала, и война в Европе закончилась. Через несколько недель, 6 и 9 августа, урановыми и плутониевыми бомбами были стерты с лица земли Хиросима и Нагасаки. Через три дня Бор опубликовал свою первую статью в «Таймс», в которой утверждал, что единственный способ контролировать использование ядерной энергии — это «свободный доступ ко всей научной информации и международный контроль всей деятельности, связанной с ней». Это стало началом его публичной кампании за глобализацию науки.

ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

На кладбище Ассистенс в Копенгагене погребены многие важнейшие фигуры в истории Дании. В XVIII веке здесь хоронили бедняков, а в XIX веке оно стало местом, где нашли успокоение выдающиеся люди нации. Здесь выделяется массивный памятник: увенчанная лавровым венком гранитная колонна с совой Минервы, символом философской мудрости в западной культуре.

Тут похоронен Нильс Бор, которому, возможно, не понравилась бы подобная вычурность. Однако это сооружение передает масштабы влияния, которое имел Бор на общественную жизнь Дании и всего мира до своей скоропостижной смерти в Копенгагене 18 ноября 1962 года.

Каждую произнесенную мной фразу следует понимать не как утверждение, а как вопрос.

Нильс Бор

В Дании к Нильсу и Маргрет действительно относились как ко второй королевской семье. Бор тогда был самым знаменитым датчанином в мире, и в резиденции «Карлсберг» разворачивались многие действия национального и международного значения. Здесь не единожды побывали представители королевской семьи Дании, в том числе по случаю дня рождения Бора, а также ряд знаменитых людей, таких как королева Елизавета II Английская с супругом, принц Японии, президенты Индии и Израиля.

По возвращении в Данию после войны Бор продолжал активно бороться за мир во всем мире. Два показательных момента говорят о его достижениях в эти годы. Первый — это публикация открытого письма Организации Объединенных Наций, в котором уже в разгар холодной войны он настаивал, что предупредить новые конфликты можно только в результате открытого научного общения. Другой момент — вручение Бору в 1957 году премии «Атомы во имя мира», учрежденной американским правительством для поощрения использования ядерной энергии в мирных целях.

Свою научную задачу Бор видел в поддержании операционной базы Института теоретической физики, его института. Ученый продолжал пополнять оснащение института, чтобы обеспечить интенсивную работу, когда его самого уже не будет. Так и сложилось. В 1965 году институт получил имя, которое носит до сих пор, — Институт Нильса Бора.