Мода в стране дефицита. Культура одежды, массовый пошив и ателье в позднем СССР - Юлия Папушина

художественной базе абитуриента сильно разнились в зависимости от вуза, но были очень высокими. Если выпускники средней школы при Академии художеств в Ленинграде без проблем поступали в училище имени Мухиной на специальность «моделирование одежды», то абитуриентка с тремя курсами Свердловского художественного училища могла дважды недобрать баллов в Текстильный институт и поступить только с третьего раза – и после годичных подготовительных курсов, которые позволяли освоить именно тот рисунок, который практиковался в институте.

Сложность поступления в профильный вуз искупалась тем, что столичное образование обеспечивало востребованность. Выпускники ведущих вузов обладали наиболее благоприятной карьерной перспективой. Можно было вернуться в ПДМО в качестве единственного дипломированного модельера и стать лидером творческой группы, определяя имидж ПДМО. Кроме того, у студентов престижных вузов появлялись совсем неожиданные возможности.

Л. И. Лемехов. Я думаю: я с умом поучусь, я чего-то новое узнаю, и плюс, конечно, очень важный момент – там со второго курса отправляли учиться в Чехословакию. Именно с моделирования. Я думаю: ну… надо поступать. <…> Поеду в Чехословакию.

Модный капитал советского модельера включал не только учебное заведение, но и место преддипломной практики и руководителя дипломного проекта. Например, преддипломная практика в ОДМО и В. М. Зайцев в качестве руководителя дипломного проекта определенно способствовали накоплению модного капитала выпускника (-цы) и впоследствии молодого специалиста. Интересно, что студенты могли проявить инициативу при выборе руководителя дипломного проекта. Например, договориться с самым известным советским модельером В. М. Зайцевым в процессе преддипломной практики. Это было нетипично, это было «наглостью», но, коль скоро договоренность была достигнута, вуз этому не сопротивлялся.

Модный капитал, который формировался при обучении в престижных вузах, имел два измерения. Первое измерение – это знания по теории создания костюма и умение теоретически обосновать свои идеи. Об этом вспоминают оба информанта – выпускники престижных вузов.

Л. И. Лемехов. Я говорил [преподавателю]: давайте так, я пишу теоретическое обоснование, вы читаете – и тогда ставите [оценку]. [Они спрашивают]: Ну, а что вы будете писать? Да, буду. Они посмеялись. Одним словом, я написал. В общем, я потом писал, писал… Это, собственно, и было теорией, которой я, так сказать, для себя какие-то вопросы обосновал.

Е. П. Оборина. Каждый раз мы какие-то рефераты писали, как-то обосновывали свои коллекции.

Второе измерение – насмотренность.

Е. П. Оборина. Мы ходили на все выставки. А что, выставки в Москве. Там каждый день по нескольку выставок новых открывалось. Конечно, мы и на этих выставках учились еще. <…> Первый конгресс мод был в Лужниках… Нам на факультете дали билетики. Ну, один билетик в день сходить на какую-нибудь коллекцию. На болгарскую, или на австрийскую, или на английскую, а поскольку это было в Лужниках, здание огромное, одну коллекцию покажут, перерыв, зрителей убирают, других запускают, а мы, бедные студенты, в туалетах прятались.

Столичный город сталкивал будущих модельеров с разнообразными людьми, новыми выставками и международными мероприятиями, как связанными с модой, так и выходящими за ее рамки.

Модный капитал молодого модельера конвертировался в статус в организационной иерархии. Выпускники столичных вузов могли претендовать на позицию ведущего модельера или художественного руководителя сразу после окончания института. Однако это работало только для областных домов моделей, так как они ощущали острую нехватку дипломированных модельеров. В столичных домах моделей специфический капитал молодых модельеров не конвертировался в быстрый карьерный рост, что отлично понимал Л. И. Лемехов (см. цитату в главе 1).

С 1970-х годов в РСФСР росло число областных вузов, где можно было получить образование, связанное с созданием одежды. Такие вузы появились, в частности, в Омске и в Иванове. Их выпускники обладали менее значительным модным капиталом, но все-таки могли рассчитывать на позиции модельеров в областном Доме моделей.

Сотрудники ПДМО, поступавшие в штат со средним специальным или полным средним образованием, накапливали свой капитал непосредственно в процессе работы. В этом были свои плюсы и минусы. Несомненный плюс – специалист с самого начала адаптировался к работе с фабриками, создавая модель, мыслил «технологическими узлами», что помогало при работе с конструктором и массовым производством. Главный минус – обучение в среднем специальном учебном заведении швейного профиля или в вузе на заочной форме не давали той насмотренности и практики генерации идей, которая была у студентов дневных отделений столичных профильных вузов. Да и процесс карьерного роста в таком случае оказывался достаточно длительным.

В бытовое обслуживание модельеры приходили, во-первых, из легкой промышленности. Выше я уже упоминала, что модельеры из системы бытового обслуживания переходили в Дом моделей одежды Минлегпрома, но случалось и наоборот. Во-вторых, штат пополнялся выпускниками профильных специальностей из вузов областных городов, например из Омска, или специалистами со средним специальным образованием после техникума. В-третьих, моделирование становилось следующей ступенью в карьере сотрудников. Например, технолог, специализирующийся на трикотаже, назначалась на должность модельера. Переход в моделирование из других сфер также случался. Так, одна из модельеров с юности сотрудничала с экспериментальным цехом в качестве манекенщицы. После нескольких удачных экспериментов с созданием одежды для собственного ребенка руководитель экспериментального цеха пригласила ее на работу. Без отрыва от основной деятельности эта сотрудница получила среднее профессиональное образование закройщика, чтобы соответствовать занимаемой должности.

* * *

Можно со всей очевидностью утверждать, что статус провинциальных модельеров в 1960–1980-х не укладывался ни в рамки печально известных «60 Диоров»[467], ни в рамки инженеров одежды. Похоже, в этот период официальная советская мода пыталась нащупать сколько-нибудь адекватную времени интерпретацию статуса модельера. В советском поле производства моды существовала своя разновидность модного капитала, который в зависимости от процесса накопления давал уникальное сочетание знаний и навыков, определявшее ту или иную карьерную траекторию модельера. Между системой бытового обслуживания и Домом моделей существовал обмен кадрами, когда модельеры переходили в ту среду, которая казалась им более подходящей с точки зрения адресата, практик и масштабов работы.

4.2. Идентичности советских модельеров

Условия работы советских модельеров радикально отличались от того, как работал дизайнер или кутюрье в капстранах. Эти условия точнее всего можно описать как систему противоречий. Противоречия проявлялись в конфликте между советскими технологиями массового производства тканей и одежды, системным дефицитом и высокими требованиями к качеству создаваемых моделей, их оригинальности и разнообразию: инерционная система массового производства одежды с одной стороны и в то же время стимулирование творческой составляющей работы с помощью создания творческих коллекций для методических совещаний – с другой[468]. В конечном счете эти противоречия привели к раздвоению моделирования на промышленное – для массового производства и творческое – для имиджа Дома моделей и самовыражения[469].

В этом параграфе я предлагаю обратиться к профессиональной идентичности советских провинциальных модельеров, то есть к их самоопределению в профессии, а