План создания Новой экономики. От воображаемого богатства к реальному - Дэвид Кортен

Политика предпочтений в сфере фантомного богатства

За последние десятилетия Федеральный резерв объединился с Министерством Финансов США, и банки Уолл-стрит отдали приоритет производству фантомного богатства, а не созданию реального. Федеральная резервная система (Fed)^[15], скорее, преследовала политику создания дешевых денег, чтобы поощрять биржевые займы для поддержки продолжающейся инфляции, чем предпринимала какие-то попытки сдержать фондовые пузыри, наподобие акций технологических компаний 1990-х годов и пузырей на рынке недвижимости и жилищного строительства 2000-х годов. Возрастающие мощь и прибыль Уолл-стрит служили демонстрацией успеха этой политики.

Тем временем индустриальный сектор США был опустошен, поскольку все производство перетекло в страны с дешевой рабочей силой с целью увеличить цены на акции. Зачастую Уолл-стрит искусственно взвинчивала цены на акции «своих» компаний, что потом давало ей возможность выкупить другие компании. Эти высокоценные акции позволили, например, «WorldCom»^[16] купить МСI^[17] и множество других компаний. Позднее рынок обрушился, и «WorldCom» обанкротилась. Фондовые пузыри сыграли значительную роль в последующем крахе рынка.

Бум на субстандартное ипотечное кредитование^[18] был основан на создании переоцененных акций, которые служили поддержкой для новых займов, а они, в свою очередь, были нужны для создания еще более переоцененных акций. Когда начали лопаться пузыри, федеральная помощь, чтобы сохранить финансовые институты с избыточной задолженностью, стала искать другие ресурсы перераспределения ценных бумаг.

Статья Эдмундса напомнила о диалоге, который состоялся у меня несколько лет назад с малазийским министром лесного хозяйства. Он сказал со всей серьезностью, что Малайзии было бы выгодней однажды спилить все свои деревья и выручку положить на процентные счета, потому что проценты растут быстрее деревьев. В моем воображении возникла картина бесплодного и безжизненного малазийского пейзажа, однообразие которого нарушают лишь банки; их компьютеры радостно стрекочут, подсчитывая проценты на банковских депозитах. Это как раз тот вид бедствия, к которому ведет ошибка Эдмундса.

Журналист и бывший политтехнолог, принадлежавший республиканской партии, Кевин Филипс, в своей книге 2008 года «Плохие деньги» заметил, что статья Эдмундса широко обсуждалась на Уолл-стрит, и предположил, что именно она послужила импульсом к секьюритизации жилищной ипотеки [4]. Если так, то эта статья действительно является одной из самых влиятельных в истории академических работ.

Не имеет значения, кто или что спровоцировало секьюритизацию жилищной ипотеки, – как бы то ни было, логика Эдмундса составляет стержень логики Уолл-стрит. Проблемы производства и окружающей среды, интересы рабочих и сообществ оставлены без внимания. В приоритете ориентир на стимуляцию рыночных цен и финансовых бумаг во что бы то ни стало. Крах субстандартных ипотечных займов был чрезвычайно дорогостоящим тестом этой ущербной теории.

Секьюритизация субстандартных ипотечных займов

После атаки террористов в сентябре 2001 года Федеральный резервный фонд США искал средство противодействия результатам экономического краха – падению процентных ставок. К июлю 2003 года они опустились до 1 процента, что было ниже уровня инфляции. Отрицательная стоимость займов компенсировалась пузырями жилищного строительства и всплеском деятельности по предоставлению кредитной помощи. Уолл-стрит инвестировала банки, изобретавшие креативные инструменты для оправдания инкассирования^[19] своих собственных гонораров, позволявшие им переложить риски на других и удерживать свои позиции, несмотря на «ядовитые активы», зафиксированные в собственных бухгалтерских книгах.

Доступность дешевых ипотечных кредитов стимулировала рынок недвижимости, который, в свою очередь, раздул цены на жилье. Чем быстрее росли пузыри легкой прибыли, тем быстрее, разумеется, обесценивались новые деньги. Эксперты и политики, воспользовавшись ошибкой Эдмундса, праздновали умножение количества «счастливых» домовладельцев и создание того, что представляло собой, по большей части, фантомное богатство. Банки заручились поддержкой независимых брокеров, чтобы сопроводить заемы различными комиссиями. Банки перевели ипотечные кредиты в ценные бумаги и продали их инвестиционным банкам, которые, в свою очередь, перевели их в более сложные документы и перепродали хедж-фондам^[20], чьи математические фокусники оформили их уже в такие сложные бумаги, что, в конце концов, никто вообще ничего не мог понять.