Шляпу можешь не снимать. Эссе о костюме и культуре - Линор Горалик

В конце апреля 2020 года, когда карантины в большинстве европейских стран и американских штатов были в разгаре, газета The New York Times опубликовала эссе Ив Пейсер под названием «Вы не обязаны выпорхнуть из карантина прекрасной бабочкой». Однако, призвав не устраивать дома тренировочный зал, Ив Пейсер не предлагает своим читателям поддаться спонтанным желаниям и проводить время так, как им будет угодно в каждую конкретную минуту. Напротив, автор эссе составляет список полезных активностей иного рода, которые не позволят читателям впасть в депрессию и помогут отвлечь себя от пандемии, таких как приобретение экспертных знаний в какой-нибудь области или чтение сложной литературы. Иными словами, Пейсер вновь берется за попытку жестко структурировать карантинное время, пусть и без телесного проекта. Лишенное привычных, упорядочивающих рутинных занятий, расписаний и ритуалов, карантинное время, по-видимому, представлялось многим опасным именно своей бесструктурностью, и выработка новых повседневных занятий оказывалась делом первостепенной важности.

Наше общество, по всей видимости, понимает правильное тело как занятое тело, постоянно требующее пристального внимания и регулярной работы над собой. Поэтому многие из нас обратились к телесно-ориентированной рутине и телесным проектам как к базовым структурирующим практикам, словно бы давно ждавшим своего часа и теперь не имеющим повода быть отложенными ни на день. В попытке оценить и проанализировать карантинные обещания, связанные с внешним обликом, по окончании первого карантина я рассмотрела 148 текстов, размещенных в соцсетях и посвященных этим обещаниям. Из них 84 текста были развернутыми ответами читателей проекта личных историй PostPost.Media на вопрос «А вы давали себе карантинные обещания?», заданный специально ради этой работы, 46 – ответами автору на соответствующий вопрос на платформе Facebook и в телеграм-канале и еще 20 – личными письмами, посвященными этой теме.

Некоторые респонденты опроса уточняли: «не обещали себе, но хотели…» или «не обещали себе, но планировали…», подчеркивая, очевидно, что желание или план действий при неисполненном обещании не несут в себе того болезненного чувства, которое вызывает нарушенное обещание. 113 текстов так или иначе несли в себе карантинные обещания, связанные с вопросами телесности или внешнего облика. Они распределились следующим образом:

Заняться спортом, фитнесом или йогой – 47.

Сбросить вес – 15 (удержать вес – 4).

Мейковер гардероба или приведение его в порядок – 12.

Улучшить кожу или волосы – 9.

Наряжаться на карантине – 8.

Придерживаться здорового питания – 7.

Покупать модную одежду online – 5.

Углубить свои знания о моде и стиле (курсы, чтение и прочее) – 4.

Не бриться/не краситься/не ухаживать за собой/не худеть – 6.

Последние шесть ответов представляют собой особую ценность. Из них становится ясно, что карантинное обещание, связанное с телесным проектом, может строиться на принципах невидимости, обособленности проживаемого опыта и необходимости структурировать его, используя тело как инструмент. На этих же принципах построен положительный мейковер внешнего вида: респонденты сообщали, что между телесным проектом (или каким-нибудь дополнительным карантинным обещанием) автор ответа выбирает душевное спокойствие и психологический проект ненасильственной заботы о своем внутреннем состоянии. «Я дала себе одно обещание – выйти из карантина в здравом уме и трезвой памяти. Все остальное – похудею там, потолстею, зарасту волосами по пояс – это все фигня. Главное, выйдя наружу, не начать кидаться на людей сразу», – написала одна из респонденток, четко продемонстрировав этот подход. Однако, заметим, и ей первыми в качестве возможных карантинных обещаний приходят на ум телесные проекты.

Представляется предельно важным тот факт, что из респондентов опроса и авторов проанализированных постов приблизительно 50% признаются в том, что к концу карантина не справились с поставленными задачами; 36% из них заявляют, что фрустрированы этим обстоятельством или разочарованы в себе. Интересно сравнить полученные цифры с новогодними обещаниями, с которыми обычно не справляется 80% авторов: кажется опасным спешить с выводом, что телесные проекты выполняются с большей настойчивостью, чем обещания в целом.

Возможно, дело тут в том, что карантинные обещания зачастую имеют куда меньший масштаб, чем новогодние, и поэтому они значительно более реалистичны для выполнения. Однако у фрустрации, вызванной неудавшимся мейковером, могут быть свои неприятные особенности: мейковер нередко является копинговым механизмом, к которому прибегают в попытке изменить телесный облик там, где невозможно изменить внешние обстоятельства. Телесный проект как карантинное обещание кажется шансом придать структуру и смысл времени, наполненному страхом, тревогой и – зачастую – вынужденным бездельем. Однако проблемы такого проекта очевидны. С одной стороны, работа над телесным проектом требует психологических сил и ресурсов, которых у человека в карантинных обстоятельствах может не найтись, и тогда нарушение обещания только ухудшает ситуацию. С другой стороны, результат мейковера, даже состоявшегося, нередко не оправдывает себя: мир в состоянии глобальной пандемии продолжает быть еще более непредсказуемым, неустойчивым и некомфортным, чем прежде, и потраченные на телесный проект усилия могут показаться напрасными.

Однако важно помнить, что телесные проекты и обещания, связанные с внешним обликом в целом, не обязательно подразумевают карантин как время преображения, совершаемого ради посткарантинного выхода в свет. Определенная категория подобных обещаний связана с проживанием самого времени карантина, и здесь речь, кажется, тоже идет о копинговых механизмах, но несколько другого рода. С этой точки зрения карантин предстает не безвременьем, которое следует использовать «ради (нормального) будущего» или переждать с минимальными потерями, но, напротив, наполненным смыслами особым периодом времени, таящим в себе опасности бытового порядка или символизирующим опасности вселенского масштаба.

Так, одна респондентка замечала, что карантин оказался «временем из кошмаров», когда никто не будет ее видеть (автор сообщения живет одна) и у нее не будет стимулов следить за собой. Она боялась «опуститься» и поэтому поклялась себе наносить макияж и надевать платья каждый день, хотя в обычных обстоятельствах носила в основном джинсы и прибегала к помощи косметики крайне редко.

Другая респондентка пообещала себе (и выполнила это обещание) посвятить значительную часть карантинного времени тщательному разбору гардероба: пандемия вызвала у нее сильнейший страх за собственное здоровье, здоровье семьи и близких. Реорганизация одежды и аксессуаров помогала, по ее утверждению, понять, кто она такая, и увидеть, что человек «способен справиться с чем угодно, даже если на нас навалится».

Третья респондентка сообщила, что наблюдает важную тенденцию среди подруг: многие из них (и в том числе она сама), не сговариваясь, решили, что в период пребывания с семьями на карантине должны соответствовать целому ряду гендерно-стереотипных требований к феминности: кружева, неудобное, но нарядное белье, длинные изящные