Крошка Доррит. Книга вторая - «Богатство» - Чарльз Диккенс

— Никакой решительно. Где уж тутвыкручиваться, Панкс! Чем скорей дело перейдет в другие руки, тем лучше. Наэтой неделе настают сроки некоторых платежей, и катастрофа все равноразразится, даже если я оттяну ее до тех пор, скрыв от других то, что известномне самому. Я обдумывал свое решение всю ночь; теперь остается только исполнитьего.

— Но вы не можете все сделать сами, — сказалПанкс, весь взмокший, словно пары, которые он выпускал, тут же сгущались ипревращались в влагу. — Посоветуйтесь с юристом.

— В этом вы, пожалуй, правы.

— Посоветуйтесь с Рэггом.

— Ну что ж, дело тут нехитрое. Он справится нехуже любого.

— Хотите, я за ним сбегаю, мистер Кленнэм?

— Если вас не затруднит, буду вам оченьпризнателен.

Мистер Панкс схватил свою шляпу и на всехпарах отбыл по направлению к Пентонвиллу. За время его отсутствия Артур ни разуне поднял головы и не переменил позы.

Мистер Панкс воротился в сопровождении своегодруга и поверенного, мистера Рэгга. Дорогою мистер Рэгг имел немало случаевубедиться, что мистер Панкс пребывает в сильном душевном смятении, а потомуделовой разговор он начал с того, что предложил последнему убраться вон. МистерПанкс, обмякший, подавленный, безропотно повиновался.

— Он мне напоминает мою дочь, сэр, в ту пору,когда мы с ней начинали дело Рэгг против Боукинса о нарушении обещанияжениться, — сказал мистер Рэгг. — Все это чересчур его волнует, сэр. — Оннаходится в расстроенных чувствах. В нашей профессии, сэр, расстроенные чувствани к чему. — Стягивая перчатки и кладя их в шляпу, мистер Рэгг мельком глянулна своего клиента, и от него не укрылась происшедшая в последнем перемена.

— С огорчением замечаю, сэр, — сказал он, —что вы также находитесь в расстроенных чувствах. Напрасно, напрасно, этогонельзя допускать. Случившееся весьма прискорбно, сэр, но мы не должны склонятьголову под ударами судьбы.

— Если бы речь шла только о моих деньгах,мистер Рэгг, — сказал Кленнэм, — я беспокоился бы гораздо меньше.

— В самом деле, сэр? — сказал мистер Рэгг,возбужденно потирая руки. — Вы меня удивляете. Это очень странно, сэр. По моиммногочисленным наблюдениям люди обыкновенно больше всего беспокоятся о своихденьгах. Я знавал нескольких человек, загубивших немало чужих денег, и они, надосказать, переносили это весьма мужественно — весьма мужественно.

Высказав эти утешительные соображения, мистерРэгг взгромоздился на высокий табурет и приступил к делу.

— Итак, с вашего позволения, начнем, мистерКленнэм. Рассмотрим сложившиеся обстоятельства. Вопрос, в сущности говоря,ясный. Простой, немудреный, диктуемый здравым смыслом вопрос; что мы тут можемсделать для себя? Что мы можем сделать для себя?

— Ошибаетесь, мистер Рэгг, вопрос для меня нев этом, — возразил Артур. — Вы с самого начала становитесь на неверный путь.Мой вопрос вот в чем: что я могу сделать для своего компаньона? Как я могувозместить причиненный ему ущерб?

— Знаете, сэр, боюсь, что вы слишкомподдаетесь своим расстроенным чувствам, — внушительно заметил мистер Рэгг. —Мне не нравится слово «возместить», сэр, разве только в устах представителяпротивной стороны. Прошу прощения, но я считаю свою: долгом предостеречь вас отэтой опасной склонности — поддаваться своим расстроенным чувствам.

— Мистер Рэгг, — сказал Кленнэм, набравшисьдуха и удивляя своего собеседника неожиданной в столь удрученном состояниирешимостью и упорством, — я вижу, намеченный мною плац не встречает у васодобрения. Если это обстоятельство может помешать вам действовать в желательномдля меня духе, я глубоко сожалею, но мне придется искать себе другогопомощника. Должен предупредить вас сразу, что всякие споры на эту темубесполезны.

— Ну что ж, сэр, — ответствовал мистер Рэгг,пожимая плечами. — Ну что ж. Раз чьи-то руки должны быть приложены к данномуделу, пусть это будут мои руки. Такого принципа я придерживался в деле Рэггпротив Боукинса. Такого принципа я придерживаюсь и в других делах.

После этого Кленнэм изложил мистеру Рэггусущность принятого им решения. Он объяснил, что его компаньон — человекисключительной честности и душевной чистоты, и эти его свойства следует преждевсего принять во внимание и пощадить. Он упомянул о том, что серьезные делаудерживают сейчас его компаньона за границей, и тем важней довести до всеобщегосведения, что вся ответственность за допущенные опрометчивые действия ложитсяна одного лишь Кленнэма — чтобы даже тень незаслуженного подозрения некоснулась его компаньона и не помешала успешно довести до конца порученное емупредприятие. Полностью обелить имя Дэниела Дойса, объявить во всеуслышание ибез всяких оговорок, что он, Артур Кленнэм, своей единоличной волей и дажевопреки предостережению компаньона, вложил капиталы фирмы в предприятия,которые оказались аферами и потерпели крах, — вот единственное, чем он можетхотя отчасти искупить свою вину перед Дойсом, если не перед другими; и вот счего, следовательно, надлежит начинать. С этой целью он уже составил текстуведомления, которое намерен разослать в печатном виде всем имеющим дела сфирмой Дойс и Кленнэм, а кроме того, поместить в газетах. Кроме этой меры(описание коей мистер Рэгг выслушал, гримасничая самым ужасным образом и ерзаяна месте, словно у него были судороги в ногах), он обратится ко всем кредиторамс письмом, в котором торжественно подтвердит непричастность своего компаньона кслучившемуся, известит их, что фирма прекращает операции впредь до выяснениявсех предъявляемых претензий, и смиренно выразит свою готовность положиться наих волю. Если, приняв в расчет невиновность его компаньона, кредиторы пойдут натакое соглашение, которое позволит фирме оправиться от удара и на приемлемыхначалах возобновить свою деятельность, он откажется от своей доли в предприятиив пользу Дойса в виде некоторого денежного возмещения понесенных по его винеубытков (единственного, которое он может сейчас предложить), — и только будетпросить, чтобы тот оставил его у себя на положении служащего, получающего самоескромное жалованье.

Мистер Рэгг ясно видел, что Кленнэм отпринятого решения не отступится, но гримасы так дергали его лицо, а судорогитак сводили ноги, что он все же не мог не высказаться, хотя бы для собственногооблегчения.