Драматургия Югославии - Мирослав Крлежа

К р и ж о в е ц. Достойного господина?

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Да, господин доктор, достойного господина, у которого есть шансы стать министром.

Л а у р а (словно загипнотизированная снимком, который держит в руках… И вдруг ею овладевает приступ истерического смеха; дисгармонический звук раздирает тоскливую атмосферу этого предсмертного ноктюрна. Нервно). Браво, браво, какая прелестная обнаженная натура! (С сарказмом.) Эта идеальная модель девичьего тела служила, увы, многим поколениям художников… À la bonne heure![43] Я не знала, дорогой доктор, что вы, известный фотограф-любитель, питаете пристрастие к порнографическим снимкам… Еще один сюрприз этой дивной летней ночи… Merci, господин доктор, дорогой мой покровитель, возвращаю вам вашу романтическую Примаверу, извините, она попала ко мне совершенно случайно.

К р и ж о в е ц. Лаура, умоляю вас, возьмите себя в руки. Мы здесь не одни, мы находимся перед представителем закона.

Л а у р а. Да-да, я понимаю. Мы должны раздеться догола, точь-в-точь как графиня Изабелла! Пардон! От меня требуется, чтобы я сказала все до последней буквы, в духе нудизма, порнографии и полицейских параграфов… (Полицейскому чиновнику.) Извините, господин доктор, я искренне сожалею… не знаю, как лучше выразиться… я не имела понятия, что являюсь соперницей дамочки для развлечений из Черновиц. Но, узнав все, что здесь было сказано, после этого Содома, узнав все, что доктор Крижовец продекламировал в мою защиту, я полагаю, что он сказал правду. Все правда, от альфы до омеги, от полиции до мадемуазель из ночного бара! Я считала, что речь идет о жизни и смерти, но нет, это банальнейшая ария из дурацкой оперетты: «Ах, маркиз, маркиз, вы первый приз сумели заслужить… И за слепоту и за глухоту сумейте получить…» Я хочу сказать, что напрасно обеспокоила вас своей истерической выходкой и что я об этом сожалею… Я хотела вызвать скандал, и я вас обманула. Господин Крижовец в качестве моего адвоката очень хорошо объяснил причины этого звонка, и в самом деле достойного какой-нибудь модисточки из моего салона или девушки для развлечений. Но что поделаешь, мы, женщины, иногда бываем невменяемы, не всегда владеем своими нервами… Я сорвалась, вот и все, я не сознавала, что мне грозят юридические последствия, я не понимала, что делаю, я сказала неправду. Не знаю, господин доктор, достаточно ли моего заявления, что я сказала неправду? Все это ложь. Я никого не убивала!

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Нет, госпожа Ленбах, этого ни в коем случае не достаточно! Я должен обо всем этом происшествии в предписанной законом форме доложить в прокуратуру. Прошу вас, возьмите себя в руки и продиктуйте все по порядку, начиная с того момента, когда вы мне сообщили по телефону, что убили подполковника Ленбаха, и до теперешнего своего утверждения, что это была ложь! Предупреждаю вас, госпожа, что заведомая ложь с целью ввести в заблуждение власти карается по закону. Я думаю, что и господин доктор разделяет мое мнение. В конце концов, при всем моем уважении к вам все имеет свои пределы. Я не позволю вам больше издеваться над законом. Вы меня поняли?

К р и ж о в е ц. Вне всякого сомнения, вы совершенно правы, и согласно духу и согласно букве закона! Лаура, простите, вы поняли объяснения господина? Ваше поведение просто инфантильно!

Л а у р а. Но я же призналась: говорила неправду. Что вам еще нужно? Я лгала. Все мы лгали всю ночь — мы лжем, вы лжете, они лгут, вы лгали, и я лгала, ибо неправда, что я убила Ленбаха, я никого не убивала, это меня хотели убить, меня оплевали, меня допрашивали, как убийцу. Я думаю, теперь ясно? Сейчас я говорю правду — так, как и вы говорили правду перед этим господином; все, что касается мадемуазель Маклаковой, — правда, что следует из этих фотографий. Под всем этим я подписываюсь.

К р и ж о в е ц. Лаура, вы вообще понимаете, что такое логика? Прошу вас, будьте благоразумны, я защищал вас не перед господином приставом, а перед законом. Вы находитесь под следствием. Господин следователь прибыл в сопровождении детективов. Неужели вы не сознаете, что вас в любую минуту могут лишить свободы? Лаура, вы меня слышите?

Л а у р а (с отсутствующим видом). Я его пригласила не затем, чтобы он меня арестовал. Я хотела, чтобы он меня избавил от вашего присутствия. Я не знала, как мне еще вас удалить. Когда вы наконец изволили вернуться, когда вы явились, когда вас наконец, разыскали, когда вы появились под моим кровом в эту жуткую, отвратительную ночь, когда вы явились, помочь мне при погребении всего, что отошло в прошлое… Здесь у меня, вернее, у нашей постели, перед лицом смерти, вы изволили благоухать духами графини Маклаковой. Вы пропитали мое горе запахом черных, ядовитых тропических орхидей. И я, признаю, совершила нечто недостойное себя — я хотела убрать вас, ваши руки, пропахшие пудрой этой женщины, вас лично. Я позвонила горничной, чтобы она вас выпроводила, чтобы она вас вышвырнула на улицу, а когда вы не пожелали убраться…

К р и ж о в е ц. Что значит — не пожелал? Что я мог желать или не желать? Как я мог вас покинуть в таком ненормальном состоянии, Лаура?

Л а у р а. О да, я понимаю, у вас душа рыцаря, вы милосердный самаритянин. Прекрасно! Так вот, когда вы заявили, что останетесь вопреки моей воле, ибо это ваше право, я почувствовала потребность прекратить раз и навсегда все это. И тут я позвонила в полицию и сказала нечто, о чем я вообще не подумала всерьез, — что я убила Ленбаха. Я просто не знала, как от вас избавиться… Мне захотелось сделать нечто страшное, нечто, что вместе со мной провалилось бы в пропасть, во мрак… Больше мне нечего сказать. Это правда. А теперь делайте со мной, что хотите. Можете меня связать, арестовать, осудить на смерть — мне все равно. Я больше ничего не знаю. Вы все мне абсолютно безразличны… (Снова сникла.)

П о л и ц е й с к и й  ч и н о в н и к. Ну ладно, госпожа Ленбах, это был, так сказать, субстрат вашего заявления, сущность того, что должно быть сказано в объяснение вашего поступка. Только все это надо записать как можно четче. Я обязан все это изложить в соответствующей форме… Господин доктор, я думаю, было бы самое разумное, если бы вы потрудились…

К р и ж о в е ц (беспомощным жестом притрагивается к голове). Я больше не могу. Извините, дорогой коллега, но я просто не в состоянии. У меня важный процесс в Коммерческом суде. Речь идет о миллионах… Точнее, вопрос стоит о двадцати трех миллионах, и я должен там присутствовать духом и телом. Понятия не имею, чем там все кончится. Поэтому мне нужно хоть на